Онлайн книга «На линии огня»
|
– Смыслите в этом хоть что-нибудь? – Никак нет, господин капитан. Мы же пехота. – Были раньше. – Как скажете. – Ну так вот, это германские противотанковые пушки. Поражают цель с девятисот метров. А это, – он показывает на ящик, стоящий чуть поодаль, под ветками, – боеприпасы к ним: бронебойный снаряд калибром 37 миллиметров. Эффективная штука. Горгель и мавр переглядываются в недоумении – зачем капитан объясняет им все это? – У каждого орудия есть командир, наводчик, заряжающий, подносчик… Однако снаряды расходуются, запас надо восполнять, а людей у меня мало. Так что будете обслуживать эту пушку. Когда начнется – займетесь… Капрал! Подходит рябоватый, белобрысый парень с живыми глазами, вскидывает ладонь к пилотке. – Вот эти двое до нового распоряжения будут при тебе. Глаз с них не спускай. – Послушайте, господин капитан… – пытается возразить Горгель. Но тот не удостаивает его вниманием и, похлопывая по сапогам хлыстом, удаляется отдавать приказы прислуге другого орудия. Капрал, подбоченившись, окидывает Горгеля и мавра взглядом с головы до ног. – Не робей, дело нехитрое. – Он показывает на передок с ящиками. – Вон снаряды, в сторонке сложены на тот случай, чтобы, если прилетит какая-нибудь бяка, не разнесло нас от детонации в клочья. Как звать тебя, земляк? – Селиман аль-Баруди. – Ты все понимать? – Я понимать, ты спокойно, – мавр похлопывает по прикладу своего маузера. – Я – из ружья стрелять метко. Клянусь, что так. – К пушке-то знаешь с какого конца заходить? – Это же просто. Суй в зад, вылетит через перед. – Да ты, Хамид, шутник, я смотрю. – Я ведь сказал еще раньше: Селиман аль-Баруди. – Ладно… – Капрал оборачивается к Горгелю. – Ну а ты, приятель? – Ни малейшего понятия об этом не имею. Капрал с любопытством оглядывает его драные альпаргаты, грязную одежду, осунувшееся лицо в пятидневной щетине. – Я спрашиваю, как тебя зовут. – Хинес. – А дальше? – Хинес Горгель. Капрал достает из кармана блокнотик и карандаш, записывает имена. – А где ж твоя винтовка? У Хамидки вон есть. – А у меня нет. – Нет – и не надо: сейчас она тебе не понадобится. Значит, так: я – командир орудия, капрал Лукас Молина. Этого вот орудия, номер три. Дело ваше такое – сидеть в тенечке вон у того валуна и смотреть: когда покажутся красные, и как заметите, что из шести снарядов четыре мы истратили, каждый из вас должен подтащить мне еще по два. Пригнувшись притом, чтобы не светиться. Сами видите – они не очень большие. – Что – неужто вправду будут атаковать? – спрашивает Горгель. – Очень похоже на то, – капрал кивает на солдат, усердно роющих траншею. – И судя по всему, кроме пехоты, двинут и танки. А наше дело – остановить их на этом рубеже. Горгель всматривается в дорогу, уходящую за горную гряду. – Отсюда пойдут? – Ну откуда же еще? Чего спрашиваешь – сам не видишь, куда пушки наведены? – Я не должен быть здесь. Капрал утирает рукавом пот, отвечает угрюмо: – Да никто не должен. – Я с понедельника под огнем. Капрал оглядывает его внимательней. Лицо немного смягчается. – Это вас, что ли, взгрели в городке? – Нас. Вдребезги. Капрал смотрит теперь на мавра. Тот с улыбкой дружески обнимает Горгеля за плечи: – Головой отца клянусь, капрал… Он – храбрец. В бою – зверь настоящий… – Да, как же, храбрый, только штаны мокрые… – бурчит Горгель. Селиман тычет пальцем вверх, словно призывая в свидетели небеса: – Мой друг любит шутить. Он говорит неправду. Вон там, наверху, когда красные напали, мы с ним перебили много этой сволочи… Он медаль заслужил, и я тоже. Горгель, дернув плечом, высвобождается из-под его руки. Мне все это снится, думает он. Сейчас проснусь, а ничего этого больше не будет. И этот мавр сгинет как наваждение… – Никогда еще не видел танк… Ну то есть в бою не видел. – Скоро увидишь. – Капрал показывает на орудие. – И от точности наводки будет зависеть, чтоб не увидел слишком уж близко. – Иншалла, – вмешивается Селиман. – Я пущу большую пулю, и мы взорвем эту железную тварь… – Ничего ты не пустишь, Хамид. – Селиман мое имя. – Я ведь тебе уже сказал, чтоб тебя… – капрал дотрагивается до нашивки на пилотке. – Знаешь, что это такое? – Знаю, друг. Показывает, что ты капрал. – Вот именно. А потому будешь делать, что тебе скажут, – подносить снаряды. И точка. – Ладно… Да умножит Всевышний имение твое. Капрал отходит к своему орудию. У орудия два больших колеса, стальной щит, узкий и не очень длинный ствол. – Хрень какая-то… – сетует Горгель. – Идем, земляк… – мавр хлопает его по плечу. – Пошли в тень. – Я очень устал, Селиман. – Там и отдохнешь. Пошли-пошли. – Я вообще хочу убраться отсюда, – рыдающим голосом говорит Горгель. Мавр смотрит с сочувствием: – Ты сейчас нельзя убраться никуда, клянусь… Сейчас надо помогать святому Франко победить, да будет на то воля Аллаха. – Плевать мне на это с высокой колокольни. – Плевать будешь, когда в тень, а не на солнце. Селиман, ухватив его за руку, ведет под негустую тень ветвей. – Ты – брат мой, Инес. – Хинес. – Клянусь тебе, что так. Как родной брат. – Да отпусти ты руку, дьявол. Они усаживаются среди снарядных ящиков с маркировкой «Panzerabwehrkanone Pak 35/36 37 mm». С минуту Горгель смотрит на них с неудовольствием: – Слушай, Селиман… – Говори, земляк. – Капрал же сказал, что ящики сложены в сторонке на тот случай, если прилетит какая-нибудь хрень и рванет. – И ты говоришь мне это зачем? – А если как раз тут рванет, останется от нас с тобой мокрое место. Мавр раздумывает над этими словами и потом пожимает плечами: – Значит, судьба. Не дай бог, конечно. – А если даст? – Будешь так говорить – он тебя накажет. – Да сколько ж можно наказывать-то? |