Книга Я начинаю жить, страница 78 – Энни Янг

— Никаких но, — отрезает он, после чего разворачивает меня и обнимает сзади.

Впереди бесконечный мост, который необходимо пройти.

— Это подстава, знаешь, да, Игорь? — сержусь я, усилием воли подавляя панику.

— Обнимать тебя — одно удовольствие, знаешь, да, Алекс? — передразнивает тот и смеется.

— Если мы сорвемся и разобьемся о какие-нибудь скалы внизу, клянусь, я убью тебя, Игорь.

— Мы уже будем мертвы. Так что я не боюсь твоих угроз.

— Я ненавижу тебя.

— Врать не хорошо, детка.

— Всё-то ты знаешь…

— Ну вот. Я знал, что ты справишься, — говорит Игорь, когда — наконец-то! — мои ноги чувствуют почву под ногами. Какой стресс я только что пережила! Не описать словами. Второй за сегодня. Он явно хочет моей смерти.

— Убери руки, — резко сбрасываю их с себя и ухожу прочь.

— Алекс! Стой!

— Пошел ты! — выплевываю я с яростью.

До дома идем по отдельности, на некотором расстоянии друг от друга. При попытке урезать это расстояние, я отправляю его на… куда подальше.

— Не приближайся, я сказала, — гневно бросаю я. — И не трогай меня.

— Алекс, перестань дуться.

— Иди к черту!

И всё в таком духе. До самого дома.

Жду, пока Игорь волшебным движением руки откроет ключом эту дверь.

— Алекс, прости меня, — тем временем просит он.

— Долго еще? — подчеркнуто игнорируя его извинения, интересуюсь я. Однако пока я шла сюда, успела его простить. Я остыла, но ему об этом знать необязательно. Пока необязательно.

— Алекс, — вновь окликает виноватый голос, но я не поддаюсь.

Как только замок отворяется, бесцеремонно расталкиваю Игоря и вхожу. Он за мной. Направляюсь на кухню, достаю холодную воду из холодильника, пью.

— Ты заболеешь, — предупреждает он, напряженно положив ладони на край кухонного стола.

— Плевать. Я хочу пить.

— Как ребенок, честное слово.

— А я и есть ребенок. Человек никогда не перестает быть ребенком, веришь, нет? — вновь завожусь я, яростно сжимая в руке бутылку, после чего добавляю с сарказмом: —Хотя нет, ты исключение. Ты самый что ни на есть взрослый. Ни капли ребячества. Одни взрослые и мужские поступки. Заставлять человека делать то, что ему не хочется и тем более страшно, — настоящий взрослый поступок. Так держать, Игорь. Так держать! — Ставлю помятую бутылку обратно и направляюсь в ванную.

— Алекс, я был не прав, признаю. — Игорь идет следом.

— То-то же, — и захлопываю дверь прямо перед его носом.

— Алекс.

— Выйду через час — поговорим, — отзываюсь я, энергично избавляясь от одежды, полная решимости срочно встать под холодный душ, чтобы охладить пыл, а после прямиком в горячую ванну — расслабиться и успокоить душу.

— Хорошо, — угрюмо доносится за дверью, а затем Игорь уходит…

Оборачиваюсь в полотенце, открываю дверь и тут же — на полу — обнаруживаю крохотный лепесточек розы. Опускаюсь, беру ее во влажные руки. Не понимаю, откуда он здесь? После закрываю дверь, и внезапно передо мной открывается потрясающе сконструированная модель красной ковровой дорожки: сотни, а-то и тысячи рубиновых лепестков ждут свою хозяйку. Что здесь происходит? Бархатные, нежные «рубины» ведут меня по ступенькам на второй этаж. Аккуратно ступаю по ним — до чего же приятные на ощупь! Лепестки приводят меня в спальню, посреди которой — Игорь, снова в сексуальной белой рубашке и брюках, с огромным букетом алых роз. Окна зашторены, а по полу рассыпаны огни: десятки маленьких свечей, которые так и манят к себе ладонь — ощутить, почувствовать их тепло. Осторожно, не обожгись, твердит внутренний голос.

— Что это? — от неожиданности я теряюсь. И что хуже — не узнаю свой голос.

— Розы. Ровно сто одна, — улыбается Игорь, вручая мне тяжеленную охапку цветов. Растерянно гляжу на букет, принюхиваюсь. Аромат бесподобен!

— Я вижу, но… почему? — и поднимаю на него растерянный взгляд.

Похоже, мой мозг отключился.

— Потому что я тебя люблю и… прости меня. — Игорь поджимает губы, а в глазах, необычайно синих благодаря специфическому освещению комнаты, отражается сожаление.

— Я забыла, а за что? — помедлив, спрашиваю я с напускной беззаботностью. — Вылетело из головы.

Он смеется.

— За всё, — уверенно произносит он после. — Прости меня за всё.

— Хорошо, — с легкостью отвечаю я.

— Я рад, — вздох облегчения. — Если позволишь, я поставлю их в вазу, — он показывает на розы, потом на фарфоровую вазу красивого, жемчужного оттенка, занимающую центральное место на светлом деревянном столике.

Ну конечно, успел и вазу уже приготовить. Пока я нежилась в ванне. Как он всё это так ловко провернул, интересно? Никаких посторонних звуков, шагов, когда мылась в ванной, я не слышала.

— Да, конечно, — говорю я, и Игорь забирает из моих утомившихся рук цветы, чтобы тотчас поместить их в изящный сосуд.

Игорь подходит ближе. Еще ближе.

Яростно колотится сердце, вот-вот выскочит из груди. Кто-нибудь мне объяснит, почему мне страшно? Не хватало еще, чтоб коленки тряслись. Сделай глубокий вдох. Черт, почему я так себя веду? Какого черта страх перед… грядущим заполонил мне мозг? Не было ведь страшно в первую ночь, когда мы хотели… но потом решили не спешить. Я правда тогда была готова ко всему, и даже больше. Хотя куда больше-то?

Легонько дотрагивается до моих губ, а затем шепчет на ушко приятным таким, гипнотическим тембром:

— Расслабься. — Ну, разумеется, он чувствует зажатость и волнение (их невозможно не заметить), которые так и льются из меня безудержной струей. — Ни о чем не волнуйся. Выбрось мысли из головы. Доверься мне.

Воздух, срывающийся с его губ, приятно щекочет мне лицо. А еще эти его случайные касания мочки уха теплыми, влажными губами сводят с ума и… поистине заводят. По телу тут же расползаются до боли знакомые твари — мурашки. Вкупе с нарастающим жаром.

— Ты веришь мне? — шепчет Игорь, и полотенце падает на пол.

С моих губ срывается еле слышное "да" в дуэте со слабым кивком головы. И в ту же секунду любимый мужчина начинает осыпать меня поцелуями. Везде. Запускаю пальцы ему в волосы, утопая в неистовом наслаждении.

Охваченные глубоким, космическим поцелуем, опускаемся на кровать…

ОНА теплом меня родным согрела,

Когда леденела от одиночества душа.

У сердечной двери Любовь ждала я долго —

И наконец порог она мой перешла.

Любовь впорхнула и сложила вещички