Книга Попаданка для лорда, страница 40 – Наталья Шнейдер

Угу, сейчас разрыдаюсь. Крокодиловыми слезами. Что ты задумал, лорд Драйден? Чего ради вдруг прикинулся любящим папочкой?

– Не мне вас судить, батюшка. Все обернулось не так уж плохо.

Для меня. Не для Кэтрин. Даже если бы лорд Роберт захотел и смог быть терпеливым и нежным с перепуганной девочкой, мечтающей о другом мужчине, вовсе того недостойном. Даже если бы ее не ранили колкости Оливии. Едва ли она смогла бы смириться.

Мне ты ничего плохого не сделал, лорд Драйден. Твое счастье.

– Не уверен, что все обернулось к лучшему. Я надеялся, что стерпится-слюбится. Лорд Ривз единственный, кто лишь немногим ниже тебя по знатности рода. О нем говорят как о живом воплощении рыцарских достоинств. Но…

– Но?

– Похоже, этот человек убивает просто для того, чтобы тебе было больно. И он не остановится. Он погубит тебя.

Зачем, зачем вместо того, чтобы успокаивать, ты пытаешься убедить меня, что моя жизнь кончена?

Или ты просто не умеешь по-другому? Не умеешь видеть жизнь не только в черном цвете?

Еще один кандидат на пятьдесят часов личной терапии, блин. Хотя такому рассаднику непуганных тараканов, как в твоей голове, и сотни будет мало.

– Думаю, господь управит все к лучшему, – медленно произнесла я. – На все воля его.

А вот теперь посмотрим, что ты на это скажешь.

– Будешь ждать, пока господь освободит тебя от мужа? Леди Маргарет, вон, не дождалась. Муж свел ее в могилу. Я не хотел бы такой судьбы для собственной дочери. Ты – последнее мое дитя.

– На все воля его, – повторила я.

Нет, не утешить ты пришел. И не беспокойство за судьбу дочери заставляет тебя говорить все это. Какую игру ты затеял, батюшка?

– А годы будут идти. И даже если господь приберет твоего мужа раньше тебя, что тебе останется? Пройдет молодость, увянет красота, отданные человеку, который никогда не станет тебе ни верным мужем, ни надежной опорой. Я не узнаю тебя, дочь. Ты всегда была своенравной, а теперь готова смириться? Что он уже с тобой сделал? Что сделает еще?

Нет, не может быть. Я не так поняла, или ты в самом деле намекаешь, что мне стоило бы остаться молодой красивой вдовой?

– Но что же мне остается, кроме как смириться, батюшка? Что бог сочетал, того человек да не разлучит.

– А еще говорят, на него надейся, а сам не плошай.

Нет, я не ошиблась. И все же стоит проверить еще раз.

– Я всего лишь слабая женщина.

– У женщин всегда были свои способы повернуть свою жизнь к лучшему. Ты же умная девочка, дочь. Всегда была умной.

Ты всегда говорил, что второй такой дуры свет не видывал. Даже мать умнее. Ненамного, правда.

А не ты ли, дорогой папенька, оставил те чары на подпруге лорда Ривза? А когда несчастный случай не удался, решил, что твоей дочери, его жене, будет проще к нему подобраться? Это же так удобно – дочь остается вдовой, наследует замок и земли, ты заявляешь права на опекунство – и вот ты уже не приживалка, полностью зависящая от королевской милости, а живешь в своем – то есть дочкином— замке и тратишь свои – ее – деньги. Исключительно потому, что женский ум никогда не справится с такой невероятно сложной вещью как бухучет. Хотя вряд ли тут уже изобрели бухучет…

– Я не знаю, на что мне решиться, батюшка, – прошептала я.

Сущая правда, к слову. Рассказать все мужу? А вдруг у меня все же паранойя? Ничего же конкретного он не сказал. И не скажет, он не дурак. Редкостный гад, но не дурак. И, может, это вообще не он. У лорда Ривза с его характером наверняка много врагов. Тот же Дин. А теперь и родичи убиенного Беннета.

– Как я могу решать за тебя? – покачал головой отец.

Да ты только это и делал всю мою… то есть Кэтрин, жизнь. А теперь не можешь?

– Я всегда буду на твоей стороне, – продолжал он. – Ведь я твой отец. И я всегда готов тебе помочь, если ты придешь за помощью. Думай, дочь. Твоя жизнь в руках этого человека, не моя.

Он поднялся и шагнул за дверь, не прощаясь.

Я откинулась на подушки и выругалась вслух. Блинский блин! Голова кругом идет от всего этого. Если папочка намерен прикончить моего мужа, кто и зачем сунул мне в рубашку иголку, чуть меня не убившую?

Кстати, об иголке.

Я откинула одеяло, сняла высохшую примочку. Приложить новую, или уже хватит? Отек сошел – соль вытянула лишнюю воду. Краснота уменьшилась. Края раны почти склеились, вот это плохо, пока нужен отток. Зря я не оставила себе ланцет. Я подергала туда-сюда кожу, матерясь сквозь зубы. Прямо клуб юных мазохистов какой-то, самой в себе дырки расковыривать.

Кончики пальцев налились теплом, как тогда, когда я осматривала спину мужа. Под кожей рук словно забегали искорки. Краснота стала исчезать на глазах, в боку словно что-то зашебуршало, закололо, как бывает, когда отсидишь ногу. Кололо уже не только подушечки пальцев, но и ладонь, и я накрыла ей отчаянно зачесавшийся бок. Вот же зараза, ни так, ни этак житья не дает! Зарос бы уже, а? Поднагнать бы нужных клеток – сосуды-то наверняка уже проросли – да и срастить одним махом… Мечты…

Зато ладошка чешется наверняка к деньгам.

И с этой нелепой мыслью я снова уснула.

Чтобы проснуться от голода. Есть хотелось так, будто неделю не кормили. И в комнате пахло чем-то мясным. Я выпрыгнула – не выползла, как давеча – из кровати, чувствуя себя абсолютно здоровой. Сколько ж я проспала? Поди, не один день, потому мне и получше. Потому и голодная как собака.

Источник запаха обнаружился рядом: на табуретке, куда меня усаживала Бет, чтобы натянуть чулки, под полотенцем стояла глиняная миска с плавающими в соусе кусками мяса. Ложка была засунута прямо в миску.

Кто бы ни был так заботлив, спасибо ему. Я взяла еду в руки, огляделась: как назло, в спальне не было ничего похожего на стол или даже на туалетный столик. Да и плевать, стоя поем, в первый раз что ли.

Я поднесла ложку ко рту.

– Рад что вы уже встали, – промурлыкал над ухом знакомый голос с мягкими бархатными нотками.

Я подпрыгнула от неожиданности, миска выскользнула из рук, со звоном разлетелись осколки.

Блин! Это ж надо так незаметно подкрасться! Прибью заразу!

Я стремительно развернулась – и мигом забыла все ругательства, встретившись с ним взглядом. Муж улыбался, и от этой улыбки я растаяла, как девчонка. Сердце ухнуло куда-то в низ живота, подпрыгнуло обратно, заколотившись в горле и мешая дышать.

Блин! Блинский блин! Прямо как школьница, на которую обратил внимание старшеклассник! Ну нельзя же так! Нельзя же просто смотреть на него, улыбаясь до ушей, как дурочка!

– Вы… – Пришлось прочистить горло. – Вы меня напугали, милорд.

– Виноват. – Он снова широко улыбнулся, давая понять, что вовсе не чувствует себя виноватым. – Я беспокоился о вашем здоровье.