Книга Мой сталкер, страница 26 – Лиза Лазаревская

Нежность, которой он одаривает меня, настолько волшебна, что может камень превратить цветы.

Я не помню ни зла, не вижу, что происходит вокруг, – все только в его ладонях. Небо улыбается нам.

– Сдала, принцесса?

– Сдала!

И Андрей передает лежащий на скамье букет мне – я брать не спешу. Закрываю глаза руками.

– Стесняшка.

Позади слышится голос:

– Так вот почему вы пары прогуливали! – кричит преподавательница, выходя из университета. – Понимаю.

– Я ею займусь, не беспокойтесь.

– Ой, я и не беспокоюсь, ребята.

Теперь я стесняюсь вдвойне, но еще я вдвойне счастлива.

– А у меня есть предложение, – немного смущаясь, произношу я.

– Если заключается в том, чтобы поцеловать меня, я за. – Он заботливо убирает ржаво-русую прядь с моего лица, заправляя за ухо.

Чувство, будто он живет от поцелуя к поцелую, как другие люди от зарплаты до зарплаты. Если любовь – работа, а нежность – зарплата, то сегодня хочется выписать Андрею премию.

Это будет мой личный подъем, когда без раздумий и сомнений хочется вести его за собой, крепко-крепко держа за руку.

Наверное, я дура и жизнь никогда ничему не учит, но сейчас я имею право, ведь все оправданно. Влюбленность простит все.

– Не хочешь пойти ко мне?

– Что-что-что? – спрашивает с округленными глазами, наигранно приподнимая брови.

– Ну-у-у, раз уж твоя квартира занята, – с ноткой сарказма, обиды и даже злости говорю я, почти обвиняя, но он не обращает внимания на мои слова.

– Нет, я не расслышал. Повтори, пожалуйста.

– Все ты расслышал.

– Но все равно повтори. Просто не могу понять, меня разыгрывают? Где камера? Куда помахать?

– Очень смешно, – я злобно закатываю глаза.

– Разве ты не знаешь, что глупости делать нельзя? – с насмешкой спрашивает он, явно стараясь заставить меня чувствовать себя неловко.

Уверена, ему доставляет удовольствие вгонять меня в краску.

– Мне можно, я же девочка. Я и так уже сделала много глупостей. Например, влюбилась в тебя.

– Вот это как раз верное решение. Министерство здравоохранения одобряет.

– Так что? Я иду домой одна? – пытаюсь поддразнить Андрея.

– А папа ругаться не будет?

– Не будет, он же на работе. Так что пару часов у нас есть, если ты, конечно, будешь соображать быстрее.

Последняя фраза заставляет Андрея широко улыбнуться.

Я позволяю его рукам блуждать по моему телу и даже не представляю, чем такие прогулки могут обернуться. Мне безумно страшно, но я готова полностью довериться ему, потому что он окунает меня в океан из своей ласки. Мы не тонем в нежности. Мы ею дышим.

– Проказница?

– Не-а.

– А я думаю, да.

* * *

– Я думал, ты мне свою комнату покажешь?

– Я вообще-то хотела сделать пирог и накормить тебя им.

Крайне неожиданно ловлю грустную нотку. Все-таки становится страшно. В восемнадцать лет стараешься мыслить широко, но нехватка опыта все равно говорит за себя. Пригласить парня домой – уже немного другой уровень. Для меня это важнее, чем если бы я пришла к нему. И дело не в пошлом подтексте, просто он увидит тебя иначе – розовые обои в комнате, детские тапки, кружки с принтами из мультиков, фотографии. Я впускаю его на свою сокровенную территорию.

– Извини, не знала, что тебе только это и нужно…

– Да я же пошутил, котенок, чего ты? Я капец голодный.

– Хорошо, тогда жди.

– Жду, мой капитан.

Андрей перестает мешать.

Он молча засел в телефоне, но это еще больше отвлекает. Теперь беспрерывно думаю о том, что ему пишет Луна. Стараюсь не придавать значения. Вообще я очень редко показываю свою ревность. Потому что иногда кажется, что он просто издевается, и лучше драмы и скандалы оставлять за кадром, дабы не давать ему лишнего повода посмеяться.

Клубничный чизкейк получается слегка пригоревшим, но он все равно уминает половину за раз.

– Очень вкусно. Я, конечно, хотел тебя, но пирог тоже ничего.

– Ненавижу этот твой тупой пошлый юмор.

– А это не юмор.

И в этого человека я влюблена? Странно, ведь для эмоций нам нужны те, кто для жизни абсолютно не подходит. Парадокс. А чувства по натуре своей самостоятельны, независимы. Разрешения не спрашивают, за аренду не платят, селятся и все, выгоняй сколько хочешь – не уйдут.

Борясь ежесекундно с внутренним голосом, что просит остановиться, я все-таки беру его за руку и веду за собой – как мне кажется, в логово нежности. Несложно отгадать посыл, достаточно просто ощутить касание, которое скажет больше, чем слова.

Андрей меня понимает. Не останавливается сам и не останавливает меня.

Ему не до моей комнаты, когда наши тела падают на кровать. Нависая надо мной, он целует меня со звериной лаской. Чуть приподнимает платье. Мы растворяемся в моменте. Мне кажется, я готова, по-настоящему готова испытать что-то. По своей воле.

Но неужели это происходит? В меня входят пальцы. Ноги автоматически сжимаются и начинают дрожать. Не могу расслабиться. Хочу, но не получается.

– Разожми, – настойчиво требует он.

Возбуждение делает из парней животных.

– Не могу, – отвечаю, чуть не плача.

– Тихо, маленькая. Мы только попробуем, – успокаивающе произносит он. – Я сразу же прекращу, если ты скажешь, обещаю. Даже не сомневайся.

Но я не говорю и никак не останавливаю его, изо всех сил пытаясь перебороть себя и прошлое, которое постоянно что-то шепчет вдогонку. Мне тяжело быть до конца открытой. Даже наполовину не могу, но очень стараюсь.

И прогресс виден – я стягиваю Андрея футболку. Посматриваю на рельефный торс, но украдкой – не хочу, чтобы он зазнавался из-за того, что я рассматриваю его.

Все словно происходит в параллельной вселенной.

Тяжело поверить, что он здесь – в моей девчачьей постели, заставляет мой пульс совершать чуть ли не сто двадцать ударов в минуту. Пальцы его левой руки проникают под платье и змеей скользят по животу вверх.

– А вот и моя остановочка, – улыбается он, аккуратно лаская мою грудь, чем заставляет табун мурашек пробежаться по моему позвоночнику.

Впервые вижу на себе чей-то влюбленный взгляд.

Я хочу Андрея не настолько из возбуждения, насколько из любви – но он делает все для того, чтобы мне стало приятно.

Нахожу интересное и расслабляющее занятие – вожу указательным пальцем по непонятным узорам на его плече. За толстовками и футболками полностью не видно татуировок.