Книга Музыкальный приворот. По ту сторону отражения. Книга 2, страница 103 – Анна Джейн

Девушка открыла рот и даже успела поведать преподавателю половину своего билета, как в аудитории появились новые дейст-вующие лица.

Мы уже со священным восторгом наблюдали, как следом за рок-группой и марсианами-КВН в несчастливую аудиторию вошла смешанная группа русско-китайских студентов, приехавших по обмену.

– А вам что тут надо? – заорал громовым голосом разозленный сверх всяческой меры Василий Петрович.

– А что это вы, собственно, так орете? – вышла из иностранной толпы невысокая и худенькая женщина со светлым каре – замдекана факультета иностранных языков.

– А что это вы, собственно, сюда приперлись? – не остался в долгу мужчина.

– На лекцию, уважаемый, – поджала губы женщина. – Ребята, рассаживайтесь, пожалуйста. – И она с улыбкой сказала еще какую-то фразу по-китайски. Рядом со мной тут же опустился улыбчивый паренек с кудряшками. И я уже не удивилась, когда он передал мне третий по счету листок с «бомбой», – теперь у меня были все ответы, и моя душа успокоилась, поняв вдруг, что теперь-то «тройку» я точно получу, а может даже и «четверку».

– Не сметь! Не сметь! Это экзамен! – не на шутку заволновался Злоба, которому крайне не хотелось проводить его в коридоре. На студентов он почти уже не обращал внимания. – Неужели в таком огромном университете нет другого кабинета, кроме этого?! Я немедленно иду в деканат! Хотя, чего это я пойду? – сообразил он. – Гоблины же сразу списывать начнут. Уходите вы!

– Неужели в вашем арсенале нет более конструктивного тона, милейший? – поинтересовалась женщина.

– Вы с какой кафедры? – неожиданно спокойно поинтересовался наш мучитель.

– Кафедра переводоведения, – отвечала с достоинством его коллега.

– А вы какой язык преподаете? – не в тему задал вопрос мужчина.

– Китайский, – оторопела женщина.

– А как будет по-китайски «здесь занято»? – нежно-нежно спросил Злоба.

– А вам зачем?

– Может, мне по-китайски к идиотам с кафедры переводоведения обращаться? Чтобы понимали лучше? Идите все вон, у нас экзамен! – словно раненый буйвол взревел мужчина.

– Знаете ли! – возмутилась преподавательница. – Я… я доложу, куда следует о вашем поведении, господин…

– Злоба, – подсказал фамилию мужчина. – Хоть на Марс докладывайте.

– Вот именно, в вас сидит какая-то необъяснимая злоба, – подтвердила тут же переводчица. – Фамилию скажите свою, уважаемый коллега.

– Злоба.

Уже не только экзаменующиеся и китайско-русская группа, но и добрая половина студентов из коридора наблюдала за происходящим.

– Очень смешно. Фамилия?

– Злоба, – взбесился Василий Петрович. – Злоба моя фамилия, непонятливая вы наша! Злоба! Злоба!

– Что вы орете? – поморщилась вновь женщина. – У вас что, приступ приключился?

– Какой приступ? – с негодованием уставился на нее мужчина.

– Злобы, – сказала спокойно женщина, вызвав новые приступы нервного смеха у окружающих.

– Вы надо мной издеваетесь, – прошипел Василий Петрович. Его заклинило. – Это провокация Злобы!

– Такое чувство, что вы считаете себя маленьким несостоявшимся гением злодейства, – ехидно отвечала преподавательница. – Знаете, я поговорю с вашим руководством, и оно обязательно предоставит вам небольшой отпуск, который вы крайне продуктивно сможете провести в хорошей клинике, господин Злоба.

В результате перепалок, вызова девушек-секретарш из деканата и даже ректората, обладателю говорящей фамилии все же удалось вытолкать остроумную женщину и ее международную группу студентов прочь. Сделав это, рыжеволосый мужчина уставился на нас так, как будто бы мы были виноваты во всем.

– Если я пойму, что вы списали, – обвел он нас мутным взглядом, – вы никогда уже не сдадите мой предмет, золотые мои мальчики-девочки.

Однако на этом наши совместные злоключения не кончились. Когда Злоба, более-менее восстановив внутреннее равновесие посредством террора очередной студентки, вновь стал прохаживаться взад-вперед, дверь вновь открылась.

– Думаю, здесь тоже нужно будет поменять…

Что и зачем хотели поменять, мы уже не узнали. Злоба, вздыбив почти что красные волосы, подбежал к вошедшим и с дикой ненавистью заорал:

– Убирайтесь, чертовы ублюдки! Вон отсюда! Вон! Вон! Вон! Здесь идет экзамен! И я не дам вам его прервать.

С полминуты вновь пришедшие потрясенно молчали, а в аудитории были слышны только судорожные вздохи Василия Петровича, доведенного сегодня до белого каления.

– Похвально, что вы так заботитесь о проведении экзамена. По международному праву, если не ошибаюсь? – произнес, наконец, приятный мужской голос.

– Ректор, – прошептал кто-то со смешком.

– Не ошибаетесь, Антон Георгиевич, – закивал слегка ошалевший Злоба.

– Но мне показалось, что вы нас чертовыми ублюдками назвали? – спросил какой-то мужчина в строгом костюме.

– Не вам! Это я им, – попытался оправдаться несчастный преподаватель.

– Кому – им? – вопросительно поднял брови мужчина, который, как выяснилось, занимал высокую должность в Министерстве образования. – Студентам?

– Странная у вас манера обращения к учащимся, – добавил третий мужчина официальным тоном. – Антон Георгиевич, это что, у вас такая практика в университете – обращаться к студентам, как к животным?

– Нет, что вы, – живо отреагировал ректор, которого я никогда не видела так близко. А он видный мужчина: красив, элегантен, подтянут, чисто выбрит, с прямой осанкой, уверен в себе, и выглядит лет на тридцать пять, хотя я точно знаю, что ему должно быть куда больше. – Вероятно, мы попали сюда несколько не вовремя. Думаю, пока мы пройдем в соседнюю аудиторию, господа. А с вами, – нехорошо взглянул на притихшего Злобу ректор, – с вами мы содержательно побеседуем у меня в кабинете. Скажем, через час.

– Да, Антон Георгиевич, – пробормотал Василий Петрович.

В результате Злоба поставил нам едва ли не автоматы – просто слушал нас с лимонно-кислой рожей и рисовал всем подряд трояки, на большее его рука расщедриться не могла даже в такой экстремальной ситуации. Студенты украдкой поздравляли друг друга. Нам всем несказанно повезло – ведь уже завтра, принимая экзамен у параллельной группы, той самой, где училась девушка-неформалка, подходившая ко мне с претензиями, Василий Петрович умудрился здорово отыграться на студентах – поставил целых две «тройки» и две «четверки» на двадцать пять человек. Остальных он отправил на пересдачу.

Я, окрыленная «тройкой», вылетела из аудитории со счастливой рожей. Ура. Я снова сдала!

Антон встретил меня с улыбкой на лице и вновь прижал к себе.

– Я сдала! – известила его я и обняла в ответ за шею, не забыв поцеловать в подбородок. Как же хорошо обнимать человека, когда тебе этого хочется.