Книга Музыкальный приворот. По ту сторону отражения. Книга 2, страница 88 – Анна Джейн

– Меня выгонят, – скороговоркой сказала я.

– …так восстановишься. Учеба в жизни – не главное.

– Вот дурак, – засунул голову в комнату Леша. – Катька, не слушай его. Слушай дядю Володю Ленина. Учись, учись и вообще поступай в аспирантуру. Будешь ученой дамой. Тогда тебе замуж даже выходить не надо будет.

– Почему? – одновременно с папой спросили мы.

– Наука тебе будет вместо мужа, – захохотал дядя и спросил: – Я тут еще одну комедийку нашел. Кто будет смотреть?

– Пошли, Катрина, посмотришь с нами, а поучишь завтра. Учеба не волк, тебя не съест. И не убежит – только ты можешь от нее убежать, – согласился Томас, и я все же отправилась с ними к телевизору.

О зачетной неделе, Кее и прочих думать мне не хотелось. Разве что немного об Антоше.

Нет, все-таки о Кее хотелось, а он, гад, даже не звонил и не писал. Это меня печалило, но я понимала, что это лучше, чем, если бы он ходил за мной, приставал – и это все перед носом Ниночки. Пусть лучше он со своим ущемленным и болезненным самолюбием оставит меня в покое. Алина лучше ему подходит, чем я. Они красивая пара… Страстная. Я же видела, как они друг на друга смотрят.

Если мысли о Кее заставляли меня переживать, то ранним утром меня порадовал Антоша, чудик и по совместительству человек, рядом с которым я чувствовала себя уютно. Как он и обещал, курьер принес мне фотографии, положенные в большой бледно-розовый конверт и романтично перевязанные тонкой оранжевой ленточкой, а вместе с ними две красивые коробки. Одна из них, круглая, солнечного золотого цвета, оказалась набита неизвестными мне необыкновенно вкусными конфетами, обернутыми в фольгу. Все надписи на коробке были на французском, кажется, языке. Во второй коробке, тяжелой и весящей килограмма два, не меньше, обитой нежно-фиолетовым бархатом, гордо возлежала цветочная композиция, выполненная в виде сердца из множества роз и крупных белых цветов.

Увидев это чудо, я даже рот рукой прикрыла – от удивления. Как же красиво. Действительно, это волшебно. Вот Кей до такого не додумался бы.

Леша, вместе со мной успевший засунуть свой любопытный нос в подарки от Антона, присвистнул, вертя в руках коробки.

– Ты все же стала Золушкой? – внимательно поглядел он на меня.

– Леш, какой Золушкой? Пошли лучше чай с конфетами пить? – я сказала так специально – не хотела, чтобы беспринципный дядя увидел конверт и вырвал его у меня из рук, чтобы посмотреть, что там такое.

– Слушай, по тебе прямо можно книгу писать: «Золушка – жена Рокфеллера», – ухмыльнулся родственник, доставая аккуратно одну из конфет – тоже в фольге золотого цвета и внимательно рассматривая ее.

– Да ну?

– Ну да. Катька, это кто прислал? – почему-то понюхал коробку с конфетами дядя.

– Антон, – пожала я плечами.

– Так вот кто наш личный Рокфеллер! – обрадовался тут же Алексей. – Слушай, ни в коем случае его не бросай, о’кей? Делай все, что он скажет, хвали его и делай комплименты, бегай вокруг него на голове и обязательно приглашай его к нам в гости как можно чаще, ясно?

– Чего? Почему? – не поняла я.

– Паренек, который своей девочке может прислать такой шоколад и такие цветочки – находка! – с восторгом заявил дядя. – Да он богатый малый: как раз тот зять, который нужен нашей творческой семье… Теперь мне совсем не жалко инвестировать тебя в него.

С этими словами он пошел на кухню, где аккуратно принялся разворачивать каждую конфету. Фольгу он осторожно клал отдельно.

– Ты чего? – внимательно следила я за действиями свихнувшегося дяди.

– Катя, ты знаешь, что это за конфетки?

– Какая разница?

– Это «Дефали», племяшка моя неразумная! Одна из самых известных марок шоколада, швейцарская! – всегда был в курсе всего модного и дорогостоящего Леша. – Мало того что у них шоколад изготовлен из бобов самого высокого качества, так это еще один из самых дорогих шоколадов мира. Да за фунт, наверное, долларов пятьсот – шестьсот отдать нужно! А знаешь почему? А потому что вся фольга, в которую конфетки завернуты – золотая! Двадцатичетырехкаратная золотая фольга, сечешь фишку? Да ее вручную наносят!

– Антон обеспеченный мальчик, – не знала я о том, что шоколадная обертка может быть такой драгоценной. Тропинин что, с ума сошел, дарить такие подарки?

– Хорошо, что он обеспеченный. Аж от сердца отлегло. И цветочки он тебе дорогие прислал. Надо же, ухажер какой, – фыркнул Леша. – Он что, перед тобой провинился?

– Нет, мы не ссорились. И прекрати встревать в мою личную жизнь, – возмутилась я.

– Да не в ссорах дело, дорогуша, – не расслышал вторую часть моего предложения наглый Алексей. – Некоторые мужчины, знаешь ли, подарками пытаются сгладить свою вину… Да что я тут перед тобой распинаюсь, я же опаздываю! Смотри, Катька, я спрячу наше золото – не трогай его. И конфеты ешь быстрее, чтобы тебе больше досталось. Какой у нас удачный одногруппник…

С этими словами он, умудрившись забрать добрую треть шоколадок, убежал, оставив меня в недоумении.

Телефон Антона был недоступен, и поблагодарить его я не смогла.

И стала рассматривать фото. Вот они – двадцать красивых фотографий, черно-белых и цветных, в самых разных ракурсах, где счастливая я была снята в тот самый день, когда мы вдвоем беспечно гуляли, а потом пошли к нему домой. А где-то у меня есть фото с Кеем, где мы вместе сидим под солнцем.

Эй, второе я, кого же я люблю из близнецов?

Прикинь, если у них еще и третий брательник есть, а? Ахахаха. Но на самом деле я не знаю, кого.

Я не знаю.

А потом началась зачетная неделя – время серьезнейшей активации мозга любого среднестатистического и не очень студента, прокуковавшего весь семестр и работающего живым и наглядным воплощением известной шутливой поговорки: «от сессии до сессии живут студенты весело». Честно сказать, я жила не то чтобы совсем уж весело, но и не парилась с учебой, как некоторые мои однокурсники. Без скромности скажу, что я плыла по учебному течению небольшой лодочкой (не хочется уж говорить, бревном), подталкиваемая изредка лайнером по имени «Ниночка», и не тонула. А теперь впереди замаячил самый настоящий бурный водопад «Сессия», который нужно было или как-нибудь переплыть или рыбкой пойти ко дну. Сможешь преодолеть его – и впереди у тебя еще тысяча спокойных километров речной глади, а следующий водопад совсем не скоро.

Из-за своей, как бы это глупо ни звучало, второй и третьей (Антон и Кей… Кей и Антон) любви, которую я все никак не решалась объединить в одно чувство, Катрина Томасовна почти не готовилась ни к семинарам, ни к коллоквиумам, ни к самим зачетам. Не говоря уж о тройке ужасных экзаменов, которые ожидали меня на следующей неделе. Ах да, еще ведь нужно было дописать до конца курсовую работу, которую я мурыжила с самого начала семестра. Хорошо еще, что с ней меня никто не подгонял. Мой научный руководитель, только в прошлом году закончивший аспирантуру, отличался милым разгильдяйством, непосредственным характером и либеральными взглядами на обучение и совершенно не подгонял курсовиков: то есть меня, Нинку и еще двух девочек – ту самую парочку, от которых Нинка узнала о чудодейственной Альбине. Лишь в прошлую среду он прозрачно намекнул, что было бы хорошо, если бы мы написали работы в течение двух недель. Именно из-за этого намека все воскресенье я и просидела за компьютером, усердно переделывая и видоизменяя одну из списанных курсовых работ, взятых мной на кафедре.