Онлайн книга «Замок на двоих. Любовь короля эльфов»
|
– Айкен! Где мой чай?! И почисть апельсин! Брауни очень быстро наполнил бокал из двух чайников, сыпанул ложек, кажется, пять сахара, снял с банки тряпочную крышку… Наблюдая, как он накладывает варенье, я даже пожалела его величество: слипнется же все внутри! – И таблетку! – напомнил король, принимая бокал. – Ай! Горячий! Забери! – Вашему величеству нужно пить горячее! – Айкен сдвинул кустистые брови и даже отшагнул от кровати. Кэйр поставил бокал на одеяло и тоже нахмурился. – Остуди! – Ни за что, ваше величество! А таблетки вот… – Одну я велел! – капризно заявил король. – Нельзя одну, ваше величество. Надо две сразу! Пока они препирались, я принялась рассматривать картину, стоявшую на тумбочке у кровати, и обмерла в очередной раз. Наверное, все-таки сплю… На картине – совсем маленькой, формат А4, был изображен король Неблагого Двора собственной персоной. Но в каком виде! В полный рост, завернут в какую-то темную хламиду, из распущенных волос слегка торчат острые уши… ну это ладно! Нормально все! Если бы не плюшевый мишка Тедди, которого король нежно прижимал к груди. Длиннющие пальцы зарыты в ворс игрушки, на лице умильное выражение ребенка, получившего долгожданную игрушку, а в глазах – недобрый синий огонь… Из-под хламиды выглядывали довольно тощие ноги, а на ногах красовались пушистые тапочки. Такие домашние девчоночьи тапочки с треугольными кошачьими ушками и круглыми глазками… Я потрясла головой и отвела взгляд от безумного портрета. Реальный Кэйр как раз засовывал в рот две таблетки самого обычного вида. Скривился, попытался запить, явно обжегся и принялся дуть на чай с самой несчастной гримасой. Дурдом, однако! Уйти, что ли? – Чего стоишь, как памятник?! – недовольно посмотрел на меня Айкен. – Чисть апельсин! Он указал на возникшую на столике зеленую тарелочку, и я покорно пошла к ней, даже не забыв корзинку. – Тут сыр еще принесла, – обратилась к королю. – Твой любимый! Кэйр опять поставил бокал на одеяло и тяжко вздохнул. – Кто велел? – спросил хрипло. – Никто, – пожала я плечами, принимаясь за апельсин. – Ножичком! – шикнул на меня Айкен. – Тонкими кружочками, и каждый на четыре части! Страсти какие… – Я узнала, что ты заболел, и решила тебя навестить, – пояснила очень удивленному королю. – Зачем? – Ну как… Положено больных навещать! Приносить им вкусности… вот, я принесла! И у тебя весь лоб в испарине. Надо мокрое полотенце положить на него, – посоветовала я. – Полотенце… – повторил Кэйр, принимая тарелочку с нарезанным апельсином. – Надо запомнить. Айкен, ты понял? На лоб надо мокрое полотенце! Голос у него был уже абсолютно нормальный. Вот что малиновое варенье-то с фейри делает! И румянец пропал… – Сейчас, ваше величество? – деловито осведомился брауни. – Нет, в следующий раз. Сейчас я уже здоров. – Но мой король всегда болеет не меньше восьми часов! – с искренним возмущением заявил Айкен. – Ну ты же видишь, что меня пришли… Как ты сказала, Элла? Навестить! – вспомнил Кэйр. – Это так… Я едва удержалась, чтобы не подсказать ему слово. Трогательно, ну да. Видимо, фейри болеют в одиночестве. То есть при доверенном слуге, а такие простые вещи, как участие ближних, им не требуется… Или у короля Неблагого Двора просто их нет? Ближних? – Не смею мешать вашему величеству предаваться объятиям простуды! – вежливо заявила я, пятясь от кровати. – Меняюсь на твои, – заявил в ответ Кэйворрейн, а Айкен в тот же миг исчез, как его и не было. – Что меняешь? – не поняла я. Взгляд невольно возвращался к странному портрету. И мысли туда же. Вот этот портрет мог нарисовать только кто-то очень близкий к его величеству… Тот, кому он разрешил изобразить себя в таком виде, кто наверняка видел его в таких вот тапочках… Женщина? Вот точно женщина… – Меняю объятия моей простуды на твои, – четко объяснил король и откинул одеяло. – Меня никакая простуда не обнимает, – нервно ответила я, посматривая в сторону дверей. – Потому махнуться не глядя не получится. Если честно, ощущения были самые двойственные. С одной стороны меня смущало поведение короля, а с другой вроде как сейчас самое время для того, чтобы претворять в жизнь мой коварный совратительный план. Очень коварный. Очень совратительный. Почему так неловко-то?! Тем временем его величество встал. Размотал свой шарфик, откинул его на кровать. Со вкусом потянулся, и я невольно зависла рассматривая лениво перекатывающиеся под гладкой кожей мышцы. Рубашки на нем не было. Кэйворрейн бросил на меня косой взгляд, неторопливо провел ладонью вдоль края низко сидящих на бедрах штанов и двинулся ко мне. – Моя любимая пряха. – мурлыкнуло величество, гипнотизируя меня колдовскими глазами. – Милая, нежная, красивая… иди ко мне? Несмотря на вопросительную интонацию, у меня не было ни малейшего сомнения в том, что это повеление. И я невольно сделала шаг вперед. А затем еще один. На губах фейри появилась улыбка, и он стремительно и неотвратимо пересек комнату, обхватил меня рукой за талию, и прижал к себе. Второй ладонью коснулся лица, обвел его по контуру, задумчиво пропустил меж пальцев прядь волос, выбившуюся из прически. – Маленькая смертная. Моя маленькая смертная. Моя ведь? От низких интонаций мужского голоса у меня слабели колени, а в животе становилось пусто и сладко. Остатки мозгов робко пискнули. – Ты обещал не чаровать. На секунду на красивом лице короля мелькнуло изумление, но он сразу улыбнулся и, склонившись к моему уху, коснулся мочки поцелуем, за которым последовал горячий шепот: – Сладкая моя, ты по-прежнему умиляюще наивна. И ничего о себе не знаешь… о своем теле… Длинные пальцы прогулялись вверх по моей спине, ласкающе обводя позвонок за позвонком. – О своих реакциях… – Достигнув затылка, Кэйр помассировал голову, посылая мурашки по коже, а после сжал волосы у корней, и я коротко охнула. – О своей чувственности… Последнюю фразу он выдохнул мне прямо в губы, и тотчас впился в них поцелуем. Жадным, властным, сводящим с ума и затягивающим в бездну безумия. В этом сходящем с ума мире были лишь я и он. Вечность тянулась как смола, застывала янтарем и тут же билась на осколки моментов. В них, как в гранях, был он – мой король. Была я – потерянная, возбужденная, напрочь забывшая обо всем на свете. |