Книга Коварная ложь, страница 121 – Паркер С. Хантингтон

Смотритель парковки дал мне талон. Я сунул его в карман и пошел вниз по причалу. Свой пиджак и жилет я бросил в машине, оставшись в рубашке и брюках.

Это выглядело крайне нелепо, но я оставил бейсболку. Мне не нужно было, чтобы в прессу попали фото того, как я отправляюсь на остров, который называли «Криминальный город». Во время прогулки на лодке вода забрызгала всю кабину, испортив мои «Гианнис» и намочив носки.

Всю поездку я провел, пялясь на сообщение, которое прислала мне Эмери перед тем, как все рухнуло в пропасть.

Дурга: Скажи, какая у тебя самая любимая вещь в мире.

Мои пальцы зависли над клавиатурой. Я набрал свой ответ и удалил его. Я не мог отправить его, пока Гидеон не признается и не объяснит все. Если бы я думал, что будет лучше, чтобы она услышала это от меня, я бы сделал это в тот самый момент, как узнал, что лорд Балти был донором спермы для ее матери.

А пока я был рядом с ней.

Я нашел Рида курящим косяк на пляже. Своего брата – отличника со стипендией, обеспеченной ему игрой в университетской команде. Я сел рядом, вынул косяк у него из пальцев, поднес к губам и затянулся.

– Хорошая шапка, – поприветствовал он меня, ероша свои волосы.

Над козырьком бейсболки была изображена серая белка с выпученными глазами, символ штата Северная Каролина. Я купил ее в туристическом киоске.

Я поднял косяк.

– Какого хрена ты куришь это, парень?

– Он же не пропитан ЛСД, папочка. – Он помедлил, зарываясь пятками в песок. – С другой стороны, заначка, которую ты у меня украл…

Я заметил, что это дерьмо пахнет странно.

– Тусуешься теперь с ними? – Я махнул рукой в сторону группки привилегированных позеров, играющих на гитаре рядом с десятифутовым костром посреди, мать его, дня.

– Ты сказал, что хочешь встретиться. – Он раскинул руки, не собирающийся оправдываться и под кайфом. – Я тут отвисаю.

– Эмери знает?

– Знает что?

Я кивнул на него.

– Что ты превратился в это.

Твою мать, не так я представлял этот разговор.

– Эмери никого не осуждает. – Он пробормотал ругательство, выхватил у меня косяк и затянулся. – Нэш, она не знает.

– Что с тобой происходит?

– Не беспокойся, я знаю, что делаю.

Совершенно неубедительно, поскольку звучало это так, будто он делает или уже сделал нечто сомнительное. Я проследил за взглядом Рида, направленным прямо на Бэзил. Боже.

– Серьезно? Все это ради Бэзил Беркшир? Почему?

– Если я скажу тебе, ты не поверишь.

– Удиви меня.

Я откинулся назад, слушая его откровения. К концу истории я ни на грош не поверил ему. Рассказ Катрины Беркшир о том, как она летом провела два месяца в туре с группой музыкантов, а вернулась с новым носом и четвертым размером, звучал более правдоподобно.

Рид рассмеялся, погрузив кончик косяка в песок.

– Ты мне не веришь.

– Верю, но я не верю в ситуацию. – Выругавшись, я взял бутылку воды из ярко-голубого кулера, стоящего рядом с ним.

– Это водка.

– Твою мать, Рид. Кем ты стал?

– Кем-то. – Он пожал плечами. – Все считали меня золотым мальчиком, и мне это нравилось. Было проще пробираться туда, куда заблагорассудится.

Я кивнул на Бэзил.

– Ради нее.

– Да. – Улыбка смягчила его лицо и напомнила мне о нас до того, как Истридж вонзил когти в мою семью. – Ты тут, чтобы наконец сказать мне правду?

Это противоречило всем моим инстинктам, но я это сделал.

Мы поговорили о диагнозе папы, о боях, в которых я участвовал, чтобы собрать деньги, об избиении Маленького Члена, гроссбухе и о том, как я, сам не зная того, построил свою империю на деньгах Гидеона.

К тому времени как солнце село, а его придурковатые дружки ушли, чтобы переключиться с травы на более тяжелые наркотики, Рид сказал мне, что он не согласен с тем, что произошло в ночь котильона, но прощает меня.

Рид сменил содовую на водку, доливая кока-колу, чтобы разбавить ее.

– Я знал, что вы с Эмери занимались сексом в моей постели.

Что за черт?

Бутылка с водой замерла у моих губ.

– Почему ты ничего не сказал?

– Решил, что секс с тобой достаточно унизил ее, – он стащил мою бейсболку, чтобы использовать ее как мусорное ведро для снеков, которые ел, – я видел, как она бежала из коттеджа полуголая. А однажды ночью она простонала твое имя. Простонала. Я вырубился у нее на полу после того, как пришел от Беркширов. Не хотел, чтобы меня нашла мама.

– Спасибо, что подыграл, Джерри Спрингер. – Я сделал вид, что проверяю время на часах, чувствуя себя странно. Как будто кто-то настроил мою жизнь против меня, но у меня каким-то образом все еще был шанс победить.

Рид бросил бейсболку, обертки и все остальное в костер, словно летающую тарелку. Он плеснул туда же водку, заставив пламя подняться выше. Бросив бутылку к моим ногам, он навис надо мной.

– Считай это предупреждением. Брат ты мне или нет, но я с радостью подпалю тебе задницу, если обидишь моего лучшего друга.

Слишком, мать его, поздно.

Эмери

Мои ладони вспотели.

Я сидела на ступенях его нового дома, решая, стоит ли вой ти. Я видела дом в приложениях к электронным письмам, и все же он меня удивил. Меньше, чем коттедж Прескоттов, – он противоречил всем моим представлениям об отце.

О Гидеоне.

Что еще изменилось?

Я сомневалась, что он все еще носит костюмы. Недорогая «Тойота» стояла припаркованная на подъездной дорожке. Сад казался ухоженным, но не безукоризненным. Это не место для костюма-тройки, сшитого на заказ.

Честно говоря, я боялась посмотреть на своего отца и увидеть незнакомца.

Потому что, если нас не связывала кровь, то что связывало?

– Ты вой дешь или как, дорогая?

Кверенсия.

Слова поразили меня с силой боевого клича. Ошеломляюще и свирепо. Голосовые связки сжало желание закричать, но я страдала в молчании. Я произнесла магическое слово одними губами, разглядывая Гидеона, который стоял возле угла дома.

На нем была простая белая футболка, линялые голубые джинсы, бейсболка «Хорнетс» и пара тимберлендов. Моя «кверенсия» переоделась обычным парнем. Он сорвал свои садовые перчатки и бросил их в ближайший топиарий.

В уголках его глаз пряталась улыбка.

– Какое магическое слово на этот раз?

Он по-прежнему понимал меня.