Книга Коварная ложь, страница 96 – Паркер С. Хантингтон

Когда я поднялся на пятый этаж и услышал смех, я пересчитал пиво, которое выпил с охранником.

Даже близко недостаточно для галлюцинаций.

Особенно учитывая тот факт, что я узнал смех.

Я должен был развернуться и оставить ее одну, но я оправдал свое вторжение тем, что она пробралась в мой душ и в мою душу.

На Эмери была футболка с надписью «липофрения» и наушники. Она лежала на диване, завернувшись в самое потрепанное одеяло, которое я когда-либо видел. Испещренное дырами и выцветшее до такой степени, что я не мог сказать, были ли повсюду рассыпанные рисунки точек или пятна.

Ее глаза оставались закрытыми, когда она разразилась беззаботным смехом. Они открылись и мгновенно, с безошибочной точностью, нашли мой взгляд. Я ожидал удивления на ее лице, но увидел лишь приподнятое плечо и ленивую улыбку.

Улыбку.

Она странно вела себя с тех пор, как я сдался и купил ту статую Сизифа. Обычно, когда она думала, что я не обращаю внимания, она выглядела чистой, невинной и прекрасной, словно опавший кленовый лист, прежде чем кто-нибудь наступит на него. Я удивился, как не замечал этого раньше. Может быть, Фика был прав. Может быть, в ночь котильона я неправильно истолковал услышанное. В конце концов, я ошибался насчет того, кому принадлежал гроссбух.

Эмери потянулась. Ее печальное подобие одеяла упало на пол. Это движение приподняло низ ее футболки, озарив меня белизной кожи.

– Мне кажется, голос Себастиана Йорка – это что-то вне времени. Немое кино, узкие джинсы и Себастиан Йорк – то, что никогда не устареет.

Меня охватило внезапное желание вырвать голосовые связки этого мудака. Она никогда не разговаривала ни с кем, кроме Рида, и я предполагал, что у нее никого больше не было.

Черт, нет, ты не мог сказать только что «никого больше».

Я обогнул диван.

Она заметила мой взгляд и снова рассмеялась.

– Можно подумать, я сказала тебе, что принесла вчера в жертву младенца. В чем дело? – Он села и, склонив голову, внимательно посмотрела на меня. – Он чтец. Я позаимствовала аудиокнигу из библиотеки. «Искушая» Авы Харрисон. – Носком своего конверса она задела мои «Брионис». – Это роман о разнице в возрасте.

– Ты одолжила книгу. В библиотеке, – повторил я, полностью осознавая, что ее конверсы снова коснулись моих ботинок, не случайно на этот раз.

– Боже, Нэш, ты что, неграмотный? Ты знаешь, что такое книга? Это такая штука, полная слов, и когда ты ее читаешь, ты живешь другой жизнью. Тебе стоит как-нибудь попробовать. Это помогло бы справиться с капризами.

Насмешка не задела меня.

– К черту Себастиана Йорка. Прозрачно, как целлофановая обертка.

– Реально? А ты вроде говоришь совсем как он.

– И как он говорит?

– Как ты. Я буквально только что это сказала.

– Осторожнее. – Я сел рядом с ней на диван, заняв большую часть места. – Рабочее время кончилось. Я могу вызвать охрану.

– А я создам петицию. Твоя оплата интернам унизительна, а мне выплачивать студенческий кредит через два дня. – Она опустила телефон и кивнула на телевизор. – Я пользуюсь аккаунтом компании на «Нетфликсе», развлекаюсь и по-прежнему могу платить счета за коммуналку. Перед этим я смотрела «Сумерки».

Я чуял, что она несет чушь, но не стал говорить ей об этом. В основном потому, что для этого требовалось признать, что я изучал ее историю и знал о ситуации с Деми.

– А до этого… Она оборвала меня.

– Как ты думаешь, что случится, если Эдвард Каллен встретится с другим телепатом? Кто будет читать чьи мысли?

Я позволил ей эти неубедительные попытки отвлечь меня.

– Никто, потому что чтения мыслей не существует.

– Не помню, чтобы ты был таким нудным.

Не обращая внимание на пустое оскорбление, я осмотрелся. Телефон, зарядка, одеяло и наушники.

– Ты каждую ночь приходишь сюда смотреть «Нетфликс»?

Она играла с подолом своей футболки, дразня меня и даже не осознавая этого.

– Недавно начала.

– А раньше чем пользовалась?

– Аккаунтом моего бывшего с первого курса. Я встречалась с ним около двух дней. Он изменил, но я получила четыре года «Нетфликса» бесплатно. Думаю, из этих отношений я вышла победителем. – Она прислонилась к спинке дивана. – Он сменил пароль несколько дней назад.

– Он не знал, что ты пользуешься его аккаунтом? – Что-то тут не сходилось. – Разве в нем нет истории просмотра?

– Фокус в том, чтобы создавать нового пользователя каждый раз, когда смотришь, и удалять его после. Молчаливая месть – лучшая месть.

Ее слова подстегнули мой порыв.

Я хотел прижаться губами к ее губам для второго поцелуя, но закинул ноги на столик и глубже погрузился в диван.

– Ты напоминаешь мне Делайлу.

– Комплимент. Она умнее и красивее тебя. – Она подняла свое одеяло. – Она должна управлять компанией.

– Звучит так, будто ты просишь, чтобы тебя выперли. – Я мог выгнать ее, но не стал.

У Рида были планы сделать предложение, или что он там собирался сделать, а у меня… была компания, на которую мне было плевать, подруга, которую я не мог заставить себя назвать лучшей подругой, Дурга, которая вела себя странно, и… Эмери.

– Ты не можешь меня выпереть. – Ее легкомысленный тон предполагал, что она знала, что я этого не сделаю. – На следующей неделе мой день рождения.

– Если вспомнить твои слова, этот день не делает никого особенным.

– Почему ты тот, кто меня понимает? В какой момент, черт возьми, это произошло?

Еще более насущный вопрос: с каких это пор она так откровенно рассуждает о нас?

Вместо того чтобы ответить, я заказал доставку из всех еще открытых ресторанов, потому что выглядела она так, будто ей нужно было десять чизбургеров, и я не дал бы ей предлога не съесть хоть один.

– Можем посмотреть фильм, пока ждем, – предложила она. – Предупреждаю – я придирчива, учитывая обстоятельства, у меня нет подборки на «Нетфликсе», и я могу выбирать вечно.

Она взяла пульт и пролистала варианты.

– Я прочту список рекомендаций, но с этого аккаунта смотрят в основном Шантилья и Ида Мари. «Красавица и чудовище»?

– Если у тебя стокгольмский синдром. «Спящая красавица»?

Я представил себе ад, состоящий из подборки фильмов Шантильи на повторе.

– Потому что поцелуи решают все? – Ее губы приоткрылись, когда я взглянул на них. – Не говоря уже о двойных проникновениях. «Аладдин»?

– Три, пока что-нибудь не получится. Отличный урок детям.