Книга Зов чужого прошлого, страница 89 – Марьяна Сурикова

Врет как дышит, наглец. Да так складно. Совсем как его почивший родственник, даже скорбное выражение лица просто точь-в-точь. Если попробую сейчас рассказать об источнике и зачернить светлую память великого регента, мне снова не поверят? Вон и головы склонили в память о безвинно убиенном.

Ликвиадо воспользовался всеобщим молчанием, чтобы надавить на владыку.

– Вероятно, уже довольно тратить время, нужно определиться, как быть дальше?

– Именно. Хватит пустых разговоров!

Э-эх! А ведь они могли спросить, что за способ убийства выбрал темнейший и отчего и без того сильный дар кардинала стал еще больше.

– Девушка может быть полезна для охраны владыки? – ликвиадо перевел мысли эскорино в иное русло.

Те задумались, переглянулись и кивнули.

– Она идеальна. И этот дом принадлежит ей, а значит, будет верным предположить, что темнейший не сможет открыть сюда портал без ее на то желания.

Стражи оглядели мой дом, а меня, конечно, позабыли спросить, хочу ли я быть идеальной нянькой-охранником.

– Решено! – заявил ликвиадо. – У эскорино появится шанс самим выследить кардинала, а владыке лучше временно побыть в этом мире, где он сейчас в настоящей безопасности.

– Приказываю вам поймать и казнить его на месте, – торжественно повелел владыка.

Телохранители поклонились.

– Прошу прощения, – я подала голос, когда стало понятно, что нас собрались покинуть, – а вариант, будто позволю темнейшему открыть сюда портал, не рассматривается? Прежде мне не слишком доверяли.

Все улыбнулись, словно оценили отличную шутку.

– Вы закрыли владыку собой, – поступок, поистине реабилитировавший меня в глазах эскорино.

– Все оказалось, как ты говорила, – добавил мальчик в золотых одеждах.

– Ему проще вас убить, что он уже однажды и проделал, – поставил точку ликвиадо, совершенно верно охарактеризовав момент обращения меня в противовес. Теперь из невольной помощницы я превратилась в очень большую помеху планам Эйдена. Вероятно, практически единственную реальную преграду, не считая владыки, на пути к намеченной цели.

Я замолчала и дальше уже ни о чем не спрашивала, даже когда правитель повелел ликвиадо – торжественно возведенного в сан нового регента – прислать в его временное жилище нескольких магов, для приведения того в надлежащий вид. Хоть какой-то прок от владыки в моем доме.

Кругом наконец воцарилась тишина. Его владычество изволили уйти отдыхать, а я отворила дверь подруге, которая, увидев меня, сразу же сжала в крепких объятиях, будто до этого момента сомневалась, что застанет вечером здесь.

– Сэй, это место просто не узнать, – восхитилась она, когда мы расположились за блестящей стойкой в обновленной кухне. – Теперь я точно поверила в магию.

Подруга поставила на столешницу бутылку вина.

– Красиво!

– Ты бы видела этих магов с накопителями на шеях, как они восстанавливали стены, крышу и пол. Сложновато им пришлось без магического излучения земли. Заклинания затратные. А владыка еще носом тыкал, как плохо и медленно работают. Не представляешь, до чего капризный мальчишка. Они даже старую мебель с чердака снесли и восстановили, а он потребовал собственную из дворца и танцовщиц в придачу, чтобы здесь его развлекали.

– У тебя в доме полно девиц?

– Этого мне не хватало! Никого сюда не доставят. Магов и тех привели лишь потому, что состояние дома угрожало здоровью правителя, а в остальном полная конспирация. Так что владычество надулся и изволил идти спать на обычную двуспальную кровать. Его королевское ложе не влезло в комнату.

Я рассмеялась и пригубила из стакана.

– Не знаю, как во дворцах, но мне нравится эта старая мебель, она выглядит почти новой, только такую больше не делают. Настоящий раритет. Этакая атмосфера древности и прежней роскоши. Кстати, я думала, ты с любым подростком найдешь общий язык.

– Владыка стал исключением. Полагаю, регент нарочно развращал мальчика, позволяя абсолютно все и балуя сверх меры. С ним действительно непросто найти общий язык, уж поверь. И правитель никудышный. Он не разбирается, что там творится в империи. Из него искусно готовили марионетку на троне с жаждой удовольствий. Получай, что хочешь, юный владыка, а нам оставь самое сложное – управление страной.

– Я вот слушаю тебя, и голова кругом. Расскажи по порядку, что случилось. Что за мир там? Куда ты пропадала?

Налив обеим вина до краев, я приступила к рассказу, поведя его с подаренного дядей дневника. И чем дольше говорила, тем быстрее пустела бутылка и путаней становилось повествование, а Мира начинала всхлипывать, и под конец разревелась.

– Сэй, Сэя, бедненькая, как же ты выдержала? Ох, я бы от всего этого с ума сошла!

– А кто сказал, что хоть один из нас остался нормальным после произошедшего? Канцлер точно спятил, Эйден превратился в монстра, и это мы его сотворили, понимаешь? А я… разве меня можно назвать адекватной? За время путешествия так привыкла доверять ему, хотя знала, что в конце от меня избавятся, и все равно повернулась спиной, а он столкнул.

Мира всхлипнула.

– Ты сразу его узнала? Когда он нашел тебя.

– Помнишь, я говорила, как Вашек вошел в кухню, а Эйден навис надо мной. Увидела его глаза вблизи, и словно по голове ударили. Испугалась до жути, затем и вовсе решилась на побег, а в итоге все равно вернулась к нему из-за ликвиадо.

– Невероятно думать, будто тебе больше двухсот лет. Как ты можешь помнить детали?

– Я помню эти две жизни, а детали помогал воскресить дневник. Пыталась оценить произошедшее со стороны, найти в нем подсказки, как быть дальше, но…

– Ты ведь больше не винишь себя за то, что случилось? Правда?

– Я сполна искупила вину.

Прикрыв глаза, вздохнула, снова вспоминая далекое-далекое время. Тогда Эйдена заключили под стражу, а канцлер получил полный допуск в покои кардинала. И став хозяином положения, он раскрыл собственную гнилую натуру, начав свои преследования. Сперва намеки, будто тоже заслужила кары, поскольку была обнаружена в постели светлейшего, а отвратить гнев владыки окажется непросто. Затем в ход пошли угрозы о высылке в другой мир, как предателей. Супруг, узнавший обо всем со слов канцлера, изменился до неузнаваемости. Начались упреки, обвинения. Самым печальным стала оговорка, что, принеси измена жены иные плоды, вроде почестей и дополнительных подарков, ее еще можно было стерпеть. Мужа приводила в отчаяние угроза лишиться всего и оказаться по ту сторону. Но когда даже это не сломило моего сопротивления, канцлер заставил присутствовать на казни.

– Они мучили его… раны по всему телу, которые кровоточили. Его раздели и приковали к скале, а эта сволочь заставила смотреть. Не позволял отвернуться или закрыть глаза, чтобы видела, как будут разрывать душу с телом…