Книга Меценаты зла, страница 69 – Павел Данилов

Кирилл не нашелся, что ответить и тоже подписал контракт. «Лучшего и желать нечего, – подумал он. – Этих оболтусов на Spes пристроит отец. Для Жака там вообще работы полно. А я узнаю, что за тварь выдала мне билет в один конец».

– Да тут все нормально, – ставя свою подпись, сказал Жак. – На удивление все понятно. Кроме одной вещи.

Громов перевел взгляд на француза.

– Ты говорил, что уже двести лет прошло после колонизации системы Ганги, а тут написано 110 г. от к. ¹⁰

– Кришну колонизировали на десять земных лет позже, но такая огромная разница из-за удаленности от звезды. На Кришне сутки по двадцать с половиной часов, зато дней в году – семьсот пятьдесят один. На Индре сейчас двести второй год идет, – ответил Кирилл. Любой уважающий себя космонавт немало знал обо всех планетах четырех обитаемых систем.

– Все-все, ясно, – улыбнулся Жак. – Пойдем?

– Куда? – приподнял брови Кирилл. – Где искать теперь Брауна, где нам жить до полета? Ты знаешь?

Француз сразу скис, как молоко, разбавленное лимонной кислотой.

– Можно снова подняться к директору.

– Нет уж, я лучше подожду нашу смуглянку.

Минут через десять дверь отворилась и в проеме появилась голова Брауна.

– Ну что, ребята, освободились? – спросил он. – Пойдем, корабль покажу.

Друзья вышли из кабинета. Кирилл пошел рядом с капитаном, Жак и Поэт топали позади.

– Браун, когда взлет? – спросил Громов. – А то нам жить где-то надо…

– Если все окей, то завтра вечером. А жить…

Капитан, проходя мимо парня в вестибюле, потрепал его по волосам, словно старую любимую собаку, и спросил:

– Когда с нами полетишь?

– Вы же знаете, – попытавшись выдавить из себя улыбку, сказал молодой вахтер, – мне и здесь хорошо.

– Если ему хорошо, то я самый счастливый человек во Вселенной, – пробормотал француз.

– Так где нам жить? – напомнил Громов.

– Вообще это дело директора. Но одну ночку можете перебиться и у меня, – ответил Браун. – Я-то сейчас один живу. – И добавил весело, хотя в каждом слове слышалась грусть: – По галактике прыгать – это не с бабами дружить.

– Я тоже один, – проявил солидарность Кирилл.

– Ничего, найдем еще ту одну-единственную…

– Иногда мне кажется, что это Черная Невеста, – мрачно заметил Кирилл.

– Лучше тогда оставайся холостяком, – серьезно сказал Браун. Затем перевел тему: – Составите мне компанию? Я люблю выпить пару бутылок пива перед полетом.

– Разве можно?

– Конечно, я всегда так делаю, – отмахнулся капитан. – Главное, не в одиночку.

– Ни разу не пробовал пива, – отстраненно сказал Поэт.

– Я тебе, приятель, час подряд могу перечислять, что я не пробовал, – усмехнулся капитан. – А вот и наш малыш – «Гиппократ-м77».

– Можешь не показывать, – сказал Кирилл. – Мы на таком сюда прилетели.

– А как же двигатель? Вдруг неполадку заметишь? Не все же можно проверить компьютером.

– Разве ваш техно-ветеран не осматривал его? – приподняв брови, спросил Кирилл.

– Смотрел. Но часто молодой свежий взгляд видит лучше, чем профессиональный, но замыленный старого волка.

– Давай завтра, – попросил звездолетчик. – Что-то я устал от беготни по кабинетам. Еще в сторожку надо зайти за вещами.

– Хорошо, – сказал Браун. – Потом ко мне?

Кирилл кивнул и двинулся к КПП.

***

Пиво оказалось безалкогольным. Жак вылакал пять бутылок, а Поэт не осилил и стакана.

– В моих стихах про него не появится и строчки, – сказал он.

– Я вообще твоих стихов не слышал, Лермонтов, – заметил француз. – Что ты пишешь?

– Дневник моей жизни, в стихах, – с гордостью сообщил Поэт.

– И где записи? Прочтешь?

Иван постучал пальцем по виску. Кирилл так и не понял, что он имел в виду. То ли стихи у него все в голове, то ли просто предлагал французу еще раз подумать над своими словами.

Впервые за много дней Громов чувствовал себя в безопасности, но безответность отца тревожила. Под разговоры о предстоящем полете, о прошлых подвигах Брауна и Кирилла день сменился вечером, а вечер перешел в ночь. С мыслью, что завтра он снова попробует дозвониться до отца, Громов уснул.

***

Громов проснулся первым. Рывком встав, он направился в ванную. Умывшись, он взял с полки лазерный станок. На полпути к лицу бритва застыла. Кирилл с тоской рассмотрел в своей черной, как беззвездный космос шевелюре, целый десяток блестящих хвостатых комет – первую седую прядь. «И это в двадцать шесть!» Существовало множество способов убрать седину: удалить из волос чрезмерное количество перекиси водорода или, наоборот, добавить гормон меланин. Да и древний способ никто не отменял – просто закрасить прядь. Дешево и сердито, как говорится. Но Громову сейчас было не до сеансов красоты.

Быстро побрившись, Кирилл вышел. Заспанный Браун уже переминался с ноги на ногу перед входом в гигиенический модуль.

– Еще один плюс жизни в одиночестве, – сказал он сонно, – это всегда свободный сортир.

Кирилл усмехнулся и безжалостно разбудил друзей. Посвежевший после душа Браун заказал плотный завтрак на четверых и, пока Поэт и Жак умывались, его доставили прямо к двери.

Когда посуда и объедки отправились в утилизатор, капитан проговорил:

– Ну что, на корабль?

Кирилл и Жак, не отвечая, поднялись.

– Мне нужно в отдел кадров, – сказал Поэт.

– Ну, раз надо.

На полпути до космодрома Иван отделился от них и пошел в сторону офиса. Жак только покачал головой, то ли завидуя, то ли удивляясь. Возле «Гиппократа-м77» стояло три заправочных фургона, вокруг суетилось с дюжину людей в блестяще-белых, чуть мешковатых костюмах.

– Чувствую себя значимой фигурой, – сказал Громов. – Стоило мне появиться, и дело сразу пошло.

– Гордость – это грех, – со смехом напомнил капитан. – Тебя работать наняли.

– Я люблю работать, – серьезно отозвался Кирилл. – И ненавижу тесные каюты.

– Кораблик хоть и небольшой, но каюты добротные, – сказал Браун. – Особенно капитанская.

– Она же рубка, она же столовая, – скривил губы Громов.

– Я не жалуюсь. Зато скучно не бывает.

Минут двадцать им пришлось подождать в стороне, пока рабочие закончат заправку. Потом с полчаса длилась процедура карантина. Наконец они зашли внутрь, и Браун провел их по знакомым отсекам: техническому, грузовому, госпиталю и жилому. По бокам большой капитанской рубки были двери, ведущие в каюты. Слева от входа стояло два стола на четыре персоны и утилизатор, справа стоял буфет и небольшой космический синтезатор пищевых таблеток. Браун открыл шкафчик и внимательно осмотрел полки.