Книга Ох! Тибидох!, страница 14 – Алиса Перова

— Ты лукавишь, Димасик, тачку и мобилу ты давно мечтаешь себе обновить, да и жить тебе негде, а с родителями надоело. А тут перспективы отличные нарисовались — получить с меня новую хату, а эту продать и купить себе тачку.

— Чего-чего? — встрепенулась я. — Ты совсем обалдел, Дим?

— Да я ничего такого не говорил, — взялся он оправдываться. Не объяснять же наглецу, что общаясь с Джоном, можно вообще ничего не говорить.

— Что ты хочешь для самой Славы, Димасик? — подгонял Джон.

— Э-э… нам бы с ней посоветоваться.

— Советуйся, — великодушно позволил волшебник.

— Нам бы наедине, — прошептал Димка и даже втянул шею в плечи, словно ожидая затрещину.

Мы с Джоном одновременно закатили глаза.

— Славик, — обратился ко мне Джон, едва сдерживая смех. — Твой бывший парень вошёл во вкус и теперь хочет убедиться, что он не бывший, чтобы склонить тебя к собственным желаниям.

— Но мы не расставались, — промямлил Димка.

— Это устаревшая инфа, — безжалостно отрезала я, сама себе удивляясь.

— А ещё, — загадочно молвил Джон и указал на бледного и вспотевшего Димку, — этот алчный жучара мечтает о вагоне зелёного бабла и даже подумывает выделить из них средства на увеличение твоей груди до пятого размера, как у его Жанны.

— Так я же под их тяжестью носом в землю завалюсь, — озвучиваю первое, что прилетело мне в голову. Информация о неизвестной Жанне прошла по касательной.

— Стасик, это неправда! — запротестовал мой бывший. И даже не сразу понял, что натворил.

Джон в два шага преодолел расстояние до Димки и, ухватив его за ворот нарядного пиджака, приподнял над столом.

— С ума сошёл? — вскрикнула я и попыталась освободить пленника из железной хватки малыша Джонни. До меня только сейчас дошло, что грозит Димасику. — Немедленно отпусти его! Он ведь по привычке так меня назвал.

— Детка, извини, но я никак не могу нарушить своё слово.

Мне страшно представить, что Димка улетит из окна, и я отчаянно цепляюсь за его ноги.

— Джонни, не надо, миленький, — взмолилась я.

Последнее желание сформировалось мгновенно и уже готово сорваться с губ…

— Не смей! — Джон свободной ладонью накрыл мои губы. Другой рукой он продолжает держать за шиворот вопящего Димку, который дрыгает ногами в двадцати сантиметрах от пола.

«Не квартира, а зал для левитации», — подумала я, вспомнив, как всего несколько часов назад передо мной в воздухе парил Джон. Только выглядело это гораздо эстетичнее.

— Клянусь, что твой бывший не пострадает, — шепнул мне Джон в самое ухо, обдав кожу горячим дыханием.

У меня мурашки взносились даже в тех местах, где им по определению быть не полагается.

— Но ведь он без верхней одежды, а там мороз, — беспомощно проговорила я почти шёпотом.

— Тогда неси сюда всё его барахло, — распорядился Джон.

Слово «всё» я восприняла буквально и реактивной ласточкой метнулась за Димкиным скарбом.

Ох, ну раз не пострадает, то улетал бы уже быстрее, чтобы не отвлекаться на его скулёж и трепыхания.

Большой Джонни на удивление ловко упаковал Димасика в куртку, перекидывая из одной руки в другую, потом скомандовал:

— Ботинки давай.

— Понимаешь, тут такое дело, — я смущённо потупилась, — в них Лексус написал, и почему-то в оба.

— Молодец, Лекс! — восхитился Джонни, а кот протяжно мяукнул.

На Димку стало страшно смотреть — теперь он беззвучно раскрывает рот, но оттуда не вылетает ни звука.

— А что это с ним? — разволновалась я.

— А это чтобы соседей не разбудить, — пояснил Джон, быстро натянул на Димку мокрые вонючие ботинки и шагнув к окну, сказал:

— Будет лёгкая турбулентность.

*****

— Ну, что ты загрустила, малышка? — мягко спросил Джон.

Мы уже почти час сидим молча. Джон, как мне казалось, всецело поглощён интернет-сайтами, а я погрузилась в размышления.

— Димасика жалеешь?

— Ты же сам знаешь, что нет, — фыркнула я.

Физически Димка нисколько не пострадал — он приземлился мягко в сугроб, хотя и провалился по уши в снег. Улетал мой бывший не с пустыми руками — в обнимку с ортопедической подушечкой, а в карманах: «Алёнка», велюровая мышь и бутылка шампанского.

— О чём тогда задумалась? — не унимается Джонни.

— Зачем ты спрашиваешь, если и сам всё слышишь?

— Озвучивай.

— А можно? — спрашиваю с надеждой.

— Это ведь твоё желание, — Джон равнодушно пожал громадными плечами.

— Понимаешь, — попыталась я оправдаться, — если я сейчас для себя что-то попрошу, то потом никогда не смогу жить спокойно.

— Понимаю, — он выглядит очень серьёзным и сейчас совсем не похож на себя вчерашнего — опасного грубого мужика с жезлом.

— Джон, я очень хочу, чтобы все женщины, которые ошиблись с третьим желанием, получили ещё один шанс. Уверена, что у них было время подумать.

— Будет исполнено, моя госпожа, — с улыбкой ответил Джон и его глаза засияли, как серебряные звёзды.

*****

Моя чудесная рождественская ночь подходит к концу. Желание потрачено с максимальной пользой, Димка изгнан из моей жизни, я увидела чудо… Разве это не прекрасно?! Но мне хочется выть, и я еле держусь, чтобы не разреветься.

— Ну а сейчас что не так? — спрашивает Джонни, осторожно стирая слезу с моей щеки.

Ох, лучше бы не спрашивал, потому что слёзы тут же находят выход.

— Ты знаешь лучше, чем я могла бы об этом сказать, — лепечу сквозь всхлипы.

— А ты уверена, что действительно этого хочешь?

— Если бы ты сам хотел… — я отвернула заплаканное лицо.

— Моё желание не имеет значения, но я хотел бы услышать, как звучит твоё. И не только желание.

— Но ведь оно тоже не имеет право на жизнь, — слёзы ручьями текут по моему лицу.

— Я всё равно хочу это слышать, — настойчиво повторил Джон.

— Джонни, если бы…

— Без «если бы», — оборвал меня он. — Ну, смелее, малышка.

И я бы ни за что не осмелилась, если бы не знала, что он всё равно меня читает, как раскрытую книгу, и слышит каждую мысль.

— Джонни, я, наверное, и правда самая глупая из всех глупых дур, которых тебе доводилось знать, — я смотрю на этого парня и надеюсь, что он возразит: «Нет, не самая, и не такая уж дура…», но он молча сверлил меня взглядом, в котором отражается моё смятение.

— Джонни, мне кажется, что я люблю тебя, — от потока новых слёз я перестала различать своё отражение, но продолжаю смотреть в невероятные глаза самого потрясающего мужчины.