Книга Звени, монета, звени, страница 56 – Вячеслав Шторм

– Ты сам сказал, господин, – усмехнулся в усы Фергус, – если будет на то Их соизволение.

– Неужто наш Ард-Ри так прогневил Четырех, что у тебя есть повод сомневаться в этом?

Отставив кубок в сторону, тот испытующе посмотрел отцу в глаза:

– А как по-твоему, достославный Кернан: нарушение клятвы, данной при Их свидетельстве, смерть защищенных плащом посланника, клевета и хула на верных, укрывательство убийцы и презрение обязанностей правителя Предела – достойный повод?

– Погоди, погоди, добрый Фергус, – поднял руки отец, – ты говоришь слишком много, слишком быстро и слишком непонятно.

– Вы очень скоро всё поймете, владыки. Но прежде чем я начну, позвольте спросить: не было ли в недавнем прошлом каких-либо известий из Ардкерра?

Мы с отцом одновременно пожали плечами.

– Слава Четырем! Значит, я не опоздал. Слушай же, славный Кернан, слушай, могучий Трен. Когда говорил я о нарушенной клятве, то ничуть не преувеличивал. Кто, как не вы, о владыки, были на свадебном пиру Коранна Мак-Сильвеста и своими ушами слышали данный им обет? Можете ли вы воспроизвести его?

– Дословно – вряд ли, а в общих чертах Ард-Ри клялся, что до конца года примет в свой род любого изгнанника, приди он к нему с такой просьбой, а Илбрек, Ронан и я вольны приходить и уходить в Ардкерр, когда нам вздумается, даже если между нами случится война.

– Ты упустил еще одно, господин мой Трен. Ард-Ри говорил тогда, что, буде один из трех его гостем, ни в чем не будет он испытывать недостатка, любое желание его будет исполняться как желание самого Ард-Ри, а обида, нанесенная ему, будет обидой самого Ард-Ри. Ответь, могучий Трен, прав ли я?

– Прав, – кивнул я. – Нетрудно сказать, это слова Ард-Ри. Так ты хочешь сказать, что он отказался от них?

– Выслушай, а после рассуди сам. Случилось так, что господин мой Илбрек, сын его, славный Сиге, а также отряд сопровождающих их воинов всю зиму гостили в Ардкерре…

– …и нашли прием нерадушным? – невежливо перебил Фергуса отец, пользуясь своим положением хозяина. – Неужели не встретили их богатыми дарами, не поили допьяна и не кормили досыта? Неужели девы Ардкерра не услаждали свиту Илбрека песнями днем и ласками ночью?

Мне показалось, что гонец слегка поморщился.

– Да, да, поначалу всё было именно так, господин мой Кернан. И подарки, и пиры, и женщины, и охоты – мы ни в чем не испытывали недостатка, несмотря на то, что Ард-Ри не было дома. Всем в Ардкерре распоряжались его жена, прекрасная Этайн, и побратим, достойный Гуайре Менд.

– Ты сказал «поначалу». А потом?

– А потом начались распри между нами и людьми Ард-Ри. Из потешных, вызванных бахвальством и ссорами во хмелю, они очень быстро переросли в серьезные. С обеих сторон пролилась кровь. И Ард-Ри, вернувшийся к тому времени, и Заика с легкостью могли их предотвратить, но не сделали этого.

– И ты называешь это нарушением клятвы? – усмехнулся я. – Послушай, Фергус, когда в одном месте собираются столько славных мужей, в которых играет горячая кровь, да еще и принадлежащих к разным родам, столкновения неизбежны.

– Быть может. Хотя большинство вызовов воинов Ард-Ри были брошены лично господину моему Илбреку.

Не показав, что меня встревожили его слова, я кивнул:

– Разумеется. Велика была бы слава того, кто в честном бою победил бы самого хозяина Дун Фэбар. Да и проиграть в состязании мужу столь славному – скорее почет, нежели позор.

– Быть может, – вновь повторил Мак-Аррайд. – Хотя мертвым в такой славе не много проку… И всё же, если бы дело было лишь в неучтивом поведении глупцов, торопящихся поскорее воссоединиться с Четырьмя, я бы не осмелился тревожить вас, повелители, да еще в столь поздний час.

– Продолжай, – махнул рукой отец. – Мы в Темре привыкли ложиться поздно, а рассказ твой воистину занятен.

– Так вот. Вскоре любому имеющему глаза было ясно, что Ард-Ри тяготится присутствием в своем доме господина моего Илбрека, хотя и не решается сказать ему об этом прямо.

– Может быть, ты и прав, – медленно кивнул отец. – Но вспомни о клятве Луатлава – твой господин мог оставаться в Ардкерре сколь угодно долго, и никто не мог принудить его уйти.

– Именно. И хотя нападки воинов Ард-Ри при желании можно было бы рассматривать как частичное нарушение этой клятвы, я веду речь не о том. Гораздо более, чем смерть бойцов, Мак-Сильвеста беспокоила женщина.

– Вот как? Кто-то впервые после смерти любимой жены разжег в сердце прославленного воина огонь страсти? Неужели дева та слепа и глуха, что не раскрыла для него свои объятия? А Ард-Ри упустил возможность устроить свадьбу?

– Соловей Ардкерра поет лишь для одного мужчины, – сухо бросил гость и сделал намеренную паузу, давая нам с отцом время для осмысления его слов.

Соловей Ардкерра? Этайн?!

– Уж не потребовал ли Илбрек, – начал я сквозь зубы, – чтобы в исполнение клятвы Ард-Ри положил на ложе гостя собственную жену?! А если так…

Фергус торопливо поднял руки:

– Смири свой гнев, доблестный Трен. Конечно, хотя господин мой и мог потребовать чего-то подобного, никогда не стал бы Илбрек Мак-Аррайд добиваться желанной женщины столь низким способом. Ведь ни для кого не секрет, что в испытании на право стать Ард-Ри ты и Светлый Господин сражались за венец правителя Предела, а Луатлав и мой повелитель – за руку Этайн. Четыре даровали желанную победу Мак-Сильвесту – и Илбрек смирился, приняв их выбор, хотя изгнать из сердца любовь так и не смог. Впрочем, дева тоже – ни до замужества, ни после – не давала понять, что ухаживания моего господина неприятны или тягостны для нее, а если подумать, то и наоборот.

– Но и не давала повода усомниться в своей супружеской верности, так ведь?

– Воистину так. И Ард-Ри знал это, но ревность грызла его душу, и с каждым днем он становился всё неприветливее. Именно поэтому, уверен я, он и не запрещал своим бойцам вызывать на поединки моего господина, надеясь в душе, что тот будет убит.

– Может, ты и прав, – хмыкнул я, вставая, чтобы подбросить в очаг еще одно полено. – А может, всё это – только слова и предположения. В любом случае ревность отнюдь не означает нарушение гейса.

– Как знать. Когда она не подстегивает убийц и не заставляет забыть о законе гостеприимства, чести воина и справедливости правителя… нет, прошу, позволь мне закончить. Тебе всё станет ясно.

В один из дней, когда уже истаял снег, и мы уже подумывали о возвращении на север, мой господин получил новый вызов. На этот раз зачинщиком был молодой Бранн Мак-Менд, сын Гуайре и любимец Ард-Ри. На пиру он жестоко оскорбил Илбрека, поставив под сомнение его доблесть и славу всего рода Аррайд. Обида была тем сильнее, что поносные слова исходили от безусого юнца, вовсе не отмеченного славными деяниями. Конечно, многие утверждают, что он был просто пьян, но кое-кто, вспоминая произнесенное в тот день, считает: Бранн прямо напрашивался на драку и озвучивал невысказанные слова своего повелителя в надежде, что тот его защитит.