Книга Запрет на студентку, страница 56 – Мария Летова

Кажется, этот ужасный день никогда-никогда не закончится…

— Надевай, — велит с тихой угрозой.

Жуя губы, сквозь слезы смотрю на него снизу вверх. Мой брат молчит, ну и прекрасно! По правде сказать, сил на сопротивление у меня нет, и Глеб не собирается ничему препятствовать. Сжав зубы, он бросает обеспокоенные взгляды на мое лицо, но помимо всего прочего, в его глазах я вижу смущение.

Прячусь от него, опустив голову. Мне стыдно смотреть ему в глаза.

Единственный человек на свете, в чьи глаза мне смотреть не стыдно, ведет себя, как сумасшедший!

— Я чувствую себя… нормально, — бросаю ему эту полуложь, вырывая свою руку.

Вскинувшись, он рычит:

— Ты только что свалилась в обморок! Ты издеваешься надо мной?!

— Просто голова закружилась, — заверяю звонко.

— Надень долбаную шубу, — дергает меня на себя.

Глядя сверху вниз, дышит так, что раздуваются крылья носа. Будто сдерживается из последних сил.

Сейчас он кажется мне особенно здоровым, может потому что я загнана в угол? Почему раньше я не замечала того, что мне приходится настолько выворачивать шею, чтобы смотреть прямо в его упрямые зеленые глаза?

Бросив косой взгляд на Глеба, выдергиваю из рук Романова шубу и зло толкаю вторую руку в рукав. Мой брат наблюдает, сложив на груди руки.

Только сейчас замечаю, что он выглядит уставшим и кошмарно небритым, хотя, небритость — его обычное состояние.

— Я… позвоню… — еле слышно произносят мои губы.

Распахнув входную дверь, Саша наклоняется и подхватывает меня на руки.

— Это еще зачем? — в сердцах требую я, обхватывая руками его шею.

Молча шагнув за порог, он направляется к лифтам.

Встречаю его глаза сердитым взглядом. Рассматриваю морщинки в уголках этих глаз, будто вижу эти штрихи впервые. Я знаю каждую деталь его лица наизусть. В его лицо я влюбилась даже раньше, чем в него самого. Тогда… миллион лет назад, моя влюбленность была совершенно глупая и неосмысленная. Но не теперь. Теперь, каждый раз глядя в его лицо, я испытываю такой водоворот чувств, что меня разрывает на части. Целую кучу чувств. От любви до… вожделения, и обратно. Это как наркотик. Он в моей крови и под кожей.

Меня никогда не носили на руках мужчины. Должна сказать, от этого можно получать удовольствие, но моя голова и мои веки настолько тяжелые, что я с трудом замечаю самые обычные вещи. То, как мои колени обдает потоком холодного воздуха, когда оказываемся на улице. И то, как скрипит снег под торопливыми шагами моего похитителя. Как его дыхание образует клубочки пара над моей головой и как аромат его туалетной воды смешивается с трескучим морозным воздухом. Как пахнет кожа на его шее, когда прижимаюсь к ней носом. Как мороз сменяется теплым воздухом салона машины, и как за окном мелькают знакомые улицы города.

— Касьянов Никита Альбертович, — вдруг декламирует Саша, сосредоточенно ведя машину. — Знаешь такого?

Повернув голову, смотрю на него в панике.

Услышать это имя от него для меня такая же неожиданность, как получить по лбу голубиным пометом. Боже, я надеюсь, что он спрашивает не потому, что Касьянов успел засвидетельствовать ему свое почтение лично!

— Почему ты спрашиваешь? — говорю тонко.

— Ты мне скажи, — кивает он на меня. — Что я должен о нем знать?

Бегая глазами по его профилю, облизываю губы. Не знаю как… но, кажется, он знает, откуда растут ноги этого кошмара.

— Как ты узнал? — спрашиваю взволнованно.

— Обратился к специалистам, — поясняет.

— Ты супермен? — бормочу я, поражаясь.

Вдруг понимаю, что пока прозябала в своих муках, он не терял времени.

Мне вдруг становится стыдно от того, что я трусливо прятала в песок голову, пока он… действовал. Кажется, я все же знаю его недостаточно хорошо, раз хоть на секунду забыла, что он не какой-нибудь подросток, а взрослый самостоятельный мужчина с чертовски умной головой на плечах!

— Так ты с ним знакома? — смотрит на меня строго.

— Он урод… Моральный… — произношу убежденно. — Мы встречались,

— слежу за его лицом, сжимая в кулаки пальцы.

Повернув голову, смотрит на меня с каменным спокойствием, уперев в дверцу локоть.

— Не долго, — добавляю, пытаясь понять его мысли.

— Ясно, — переводит глаза на дорогу. — Ты ему на яйца наступила?

— Думаешь, это я во всем виновата? — сдавленно спрашиваю я.

Может, так оно и есть, но ведь я ничего не делала специально…

— Нет, — отвечает. — Я думаю о том, что если ты не наступила, наступлю я.

Не сумев подавить смешок, хлюпаю носом. Мне вдруг нестерпимо хочется поделиться этим. Всем тем, что таскала в себе последний месяц. Глядя в его лицо, подсвеченное панелью, выпаливаю:

— Я прыснула ему в лицо газовым баллончиком.

— Что ты сделала? — удивленно требует он, посмотрев на меня.

Вдохнув, смотрю в окно.

— Я не знала, как от него отделаться.

— Ты умеешь решать вопросы.

Молчу, закусив губу.

— Он что-то тебе сделал? — спрашивает резко.

— Нет… он просто… не давал покоя…

В салоне повисает тишина, а потом ее разрывает угрожающий вопрос:

— И я узнаю об этом только сейчас?

— Я хотела тебе сказать, — смотрю на свои руки. — Но в тот день у тебя… были “дела”.

Мы оба знаем, о каких “делах” я говорю. Они не нуждаются в представлении.

— Люба, — рычит. — Тебя преследовал какой-то дебил, и ты мне ничего не сказала?

— Я не хотела тебя грузить!

— Отлично, — ударяет по рулю рукой. — А кого хотела?

— Никого, — шепчу, ловя его свирепый взгляд на своем лице.

Он становится дико злым, но и я тоже!

— Я не думала, что в ничего не значащих отношениях принято делиться проблемами, — доверительно сообщаю я.

— Тут ты права, — бросает он. — Но я спрашивал неоднократно, что, твою мать, у тебя стряслось?

— Я решила, что тебе не до меня, — сложив на груди руки, впиваюсь глазами в лобовое стекло.

— Я дал повод так думать?

— Ты давал много всяких поводов.

— Надеюсь, теперь этот гребаный вопрос решен?

— Если ты так считаешь! — рычу я.

Кажется, даже воздух вокруг нас стал колючим.

Вперив взгляд в стекло, он молчит, а потом вкрадчиво говорит:

— Сегодня я сказал тебе две важных вещи. Первая — я люблю тебя.