Книга День гнева, страница 60 – Чингиз Абдуллаев

Корниенко вошел следом за Демидовым в кабинет и устало опустился на стул.

— Мы его упустили, — сказал он упавшим голосом.

— Появится где-нибудь рядом с Полетаевым, — сказал Демидов, — это и будет наш последний шанс.

Корниенко прошел к своему столу, позвонил оперативному дежурному:

— Какие новости из Лондона?

— Все в порядке, — доложил ему дежурный. В Лондоне сейчас было около девяти вечера. — Переговоры завершились, и делегация выезжает в аэропорт. Я говорил с полковником Рудневым. У них все нормально.

— Хорошо. Когда они прибудут в аэропорт, сообщите мне, — приказал он дежурному.

— Есть еще одно сообщение, — сказал дежурный, — срочное, лично для вас, товарищ полковник.

— Читайте!

— На нем гриф особой секретности. Только вы можете его прочесть. Сейчас его к вам принесут.

Корниенко положил трубку. Посмотрел на Демидова и кивнул ему в ответ на незаданный вопрос.

— Опять какое-то сообщение. Сейчас посмотрим, что еще стряслось.

— Без пяти двенадцать, — посмотрел на часы Демидов, — мне казалось, что сегодня больше ничего не случится.

— Увидим, — мрачно изрек Корниенко, — я попрошу, чтобы нам принесли чай.

Через минуту пакет с грифом «совершенно секретно» уже лежал у Корниенко на столе. Полковник расписался, поставил время, дату и кивком отпустил офицера. Потом вскрыл конверт, прочитал сообщение и нахмурился:

— Проклятье, они обязаны были предупредить нас. Черт бы их всех побрал.

— Что-нибудь не так? — понял Демидов.

— Не так, — кивнул полковник, — вы знаете, кто эта убитая женщина? Майя Мишкинис. Бывший сотрудник литовского КГБ. После развала Советского Союза ушла в отставку. Она и раньше работала со Слепневым.

— Я думал, ей не больше тридцати, — заметил Демидов.

— Тридцать шесть. В двадцать три пришла в КГБ и проработала там пять лет. Знаете, с кем она постоянно обеспечивала связь?

— Теперь догадываюсь. Со Слепневым?

— Вот именно. По нашим данным, она переехала в Москву после девяносто третьего. Очевидно, он вызвал ее к себе. В сообщении указывается, что Слепнев и потом привлекал ее к разного рода заданиям и давал ей поручения.

— Нужно пересмотреть списки всех, кто сотрудничал с этим психом, — сказал Демидов.

— Не дают списков, — зло ответил Корниенко, — даже нам не дают. Личные дела «ликвидаторов» под запретом. Вот и работаем вслепую. Знай я, что в квартире могут находиться бывшие сотрудники КГБ, что он работал с Мишкинис…

— Ее убили выстрелом в сердце. Вернее, добили, — напомнил Демидов, — его работа.

— Скорее всего. Решил, что оставить ее в живых опасно. Видимо, они были близки.

— И даже это его не остановило. Настоящий зверь.

— «Ликвидатор», этим все сказано, — проговорил Корниенко. — Думаете, в «ликвидаторы» так просто было попасть? Туда отбирали людей без нервов и без сердца, именно таких, как он.

— Итак, он жив, а мы даже не можем установить все его связи. Неужели вам, полковнику ФСБ, не дадут его личное дело?

— Не дадут, — ответил Корниенко, — у нас строгие инструкции.

— Может, вам поговорить с генералом? Он должен понять ситуацию.

— Бесполезно. Даже Потапов не имеет права нарушать режим секретности вокруг «ликвидаторов». Кроме того, Слепнев не настолько глуп. Он поймет, что мы вычислили Мишкинис, и не захочет подставляться во второй раз. Будет держать связь с теми, кого мы не можем вычислить. Узнает, что мы нашли в гараже трупы, и поймет, что его подставили.

— Остается ждать, когда он снова проявится.

— Уже первый час ночи, — сказал Корниенко, — четверг уже наступил. До так называемого «дня гнева» ничего не осталось. В пятницу Полетаев выступает в Государственной думе. У нас в запасе всего день. И у него тоже.

— Я поеду в МУР, — поднялся Демидов, — может, у нас остались какие-нибудь материалы по делу Слепнева. Тогда мы его активно искали. Постараюсь что-нибудь раскопать. Вы поедете домой?

— Нет. Останусь в управлении. Думаю, в ближайшие сутки мне вообще лучше не покидать своего рабочего места. Кроме того, наша группа скоро закончит обыск на квартире, и я хочу дождаться результатов.

— Они ничего не найдут, — мрачно заметил Демидов, — ведь мы имеем дело с профессионалом такого класса.

— Будем искать. Ясно, что сейчас он взбешен и готовится нанести новый удар. Не думаю, что он предпримет что-нибудь уже сегодня ночью. Все-таки мы испортили ему настроение и нарушили его планы. Скорее всего удар будет нанесен завтра. Пожалуй, я даже знаю, где именно.

Демидов с интересом посмотрел на Корниенко.

— Завтра вечером открытие конференции в Центре международной торговли, — пояснил полковник, — у меня есть график Полетаева на завтра. Он должен быть там. Его ждут с программной речью.

— Нужно отменить конференцию, — сказал Демидов.

— Постараюсь, хотя я лично не уверен, что это необходимо.

— До свидания, — кивнул Демидов.

— Спасибо за помощь, — ответил Корниенко, — и за вашу поддержку.

Демидов вышел, а Корниенко позвонил Потапову:

— Разрешите зайти?

Несмотря на поздний час, генерал все еще находился на своем рабочем месте. Так же, как Корниенко и Демидов, он хорошо понимая, что произошло. Уже в половине первого Корниенко вошел к нему в кабинет. У обоих глаза были воспаленные от волнения и недосыпания.

Корниенко коротко рассказал о Майе Мишкинис. Сообщил, что скорее всего Слепнев жив. И наверняка попытается взять реванш завтра, на открытии конференции.

— Считаю, что Полетаеву там нельзя появляться, — заявил Корниенко.

— Поздно, — возразил Потапов, — слишком поздно. Программы напечатаны. Зарубежные гости уже прилетели и подъезжают к аэропорту. Мне звонил Руднев. Он тоже предлагал отменить выступление на конференции Полетаева. Я переговорил с вице-премьером Шумским, тот и слышать об этом не хочет. А ведь они с Полетаевым близкие друзья. Это Шумский привел Полетаева в правительство. И он по-своему прав. Нужно понимать ситуацию вокруг самого Полетаева и нашего правительства. Министра финансов хотят устранить, чтобы вызвать панику на бирже, сыграть на повышение доллара, провалить бюджет на будущий год и отправить правительство в отставку. Если Полетаев завтра не появится на конференции, слухи, которые поползут по городу, причинят не меньший вред, чем самый громкий террористический акт. Шумский мне прямо так и сказал: «Мы все под прицелом». Но каждый обязан делать свое дело. Значит, они будут делать свое дело, а мы свое. Шумский еще на работе. Можете позвонить ему и изложить свои аргументы, если он к ним прислушается.