Онлайн книга «И останется только пепел»
|
Она должна была зарезать его, вырезать сердце, пока они ехали по шоссе. Ее руки дрожали на руле, и Нита почувствовала, как слезы разочарования текут по щекам. Черт. Черт. Черт. Донесет ли он на нее? Ему придется что-то сказать МПДСС, чтобы объяснить похищение. Но продолжали действовать прежние договоренности: если он донесет на нее, она донесет на него. И не подлежало сомнению – он этого не хочет. Нет, теперь она подозревала, что он сбежал ото всех, забрал свой фальшивый паспорт и деньги от продажи Ниты и купил билет на самолет куда-нибудь еще. Куда-то, где она не смогла бы его достать. Но он все еще мог достать ее. Нита вздохнула. Все нормально. Она сможет вычислить его новое имя и узнать, каким рейсом он полетел. Пока непонятно, как именно ей удастся это выяснить, но однозначно удастся. В третий раз Фабрисио от нее не уйдет. Нита убрала с лица локоны, сунула ключи в карман и вышла. Ее ноги ступали по грязи и заплесневевшему сену на полу сарая, из-под подошв кроссовок вздымались облачка пыли и истлевшего лошадиного навоза. Она вышла наружу, чтобы проверить, как там Ковит. Когда она проверяла его раньше, он казался оглушенным, но был вроде бы в порядке. Однако висок Ковита кровоточил, так что ей, вероятно, стоило бы зашить рану, пока они придумывают новый план. План получше. Снаружи слишком ярко светило солнце, высокая трава в поле мягко покачивалась на ветру. Царила тишина. Пока ее не нарушил крик. Нита напряглась, а затем ринулась вперед, шурша гравием. И резко остановилась в нескольких шагах от того места, где раньше стояла машина МПДСС. Она совсем забыла о водителе, который выбрался из машины перед отъездом Фабрисио. Агент лежал на земле с заломленными за спину руками. Ковит сидел сверху как кот, поймавший птичку, гибко изогнувшись и ухмыляясь озорно и жестоко одновременно. Он сильнее выкрутил руку агенту, и та сломалась с хрустом. Агент снова закричал, пронзительно и резко, а затем начал рыдать, умоляя Ковита прекратить. – Что ты, черт возьми, делаешь? – Вначале голос Ниты звучал нормально, а к концу фразы стал высоким и звенящим. Ковит неспешно повернулся к ней. Одна сторона его лица была залита кровью, и все его тело содрогнулось, когда он поглотил боль мужчины. – Мне казалось, пояснения не потребуются. Нита открыла и закрыла рот. Сглотнула и мягко сказала: – Я думала, мы договорились не убивать агентов. – Договорились, – кивнул Ковит, соглашаясь. – Но потом этот очнулся и увидел наши лица. У Ниты подвело живот. Невозможно было заставить его не видеть их лица. И ей не хотелось, чтобы кому-то из них пришлось давать показания в полицейском участке и отвечать на вопросы, зачем они похитили Фабрисио и агентов МПДСС. Ковит пожал плечами и произнес то, что Нита боялась услышать: – Он должен умереть. Нита опустила голову и сглотнула. Ее руки дрожали, но она сказала себе, что это из-за адреналина, все еще циркулирующего в организме после погони за Фабрисио. – Пожалуйста, я ничего не скажу, – рыдал под Ковитом агент МПДСС. Ковит небрежно протянул руку и ухватил мужчину за челюсть, цокнув языком. – Хватит. Сейчас никто не поверит ни единому твоему слову. Затем он слегка ткнул агента плечом в спину, заставив того закричать. И пока его рот был открыт, протянул другую руку и проткнул ему язык своим ножом. Голова Ниты дернулась в сторону, чтобы не видеть произошедшее, но крик, бульканье и приглушенное «маххх тунххх», вырвавшееся из горла агента, говорили сами за себя. Ковит тихо зашипел, а по руке Ниты побежала дрожь, распространяясь по всему телу подобно болезни. «Ты хочешь, чтобы я вырвала ему язык, Нита? – Голос матери эхом отозвался в ее памяти, такой ясный, словно она была здесь и говорила о том, как изувечить Фабрисио. – В другой комнате у меня есть плоскогубцы». – Нита? – голос Ковита прозвучал резко. – Посмотри на меня. Она судорожно вздохнула и посмотрела. Его лицо было красивым, каждая волна боли, проходившая через него, заставляла его кожу сиять здоровьем, и волосы выглядели уже не такими тусклыми. Ковит поднял окровавленную руку и убрал сбившиеся пряди темных волос с лица – кровь пригладила их, будто гель для волос. – Этот человек должен умереть, – произнес он тихо, но твердо. – Скажи мне, что понимаешь это. – Понимаю, – но ее голос звучал слишком неуверенно. Ковит поджал губы. – Ты это спланировала. Ты знала о рисках. Я неоднократно спрашивал тебя, уверена ли ты, что хочешь это сделать, понимаешь ли ты возможные последствия, если план провалится. Каждый раз ты отвечала мне «да». Так она и отвечала. Разве могло что-то пойти не так? Но это было глупо. Ни один ее план, составленный здесь, пока еще не увенчался успехом. Агент МПДСС снова с бульканьем закричал, и что-то хрустнуло, как ломтик сельдерея. Крик стал громче. Он начал умолять, тихо хныча, прося сохранить жизнь, но больше не мог произносить слов. Нита сглотнула. – Я… Просто… Давай убьем его и покончим с этим, если у нас нет другого выбора. Повисла тишина, а потом Ковит прошептал так тихо, что она едва его расслышала: – Я голоден. Желудок Ниты сдавило спазмом. Она не могла смотреть на Ковита. – О. – Он все равно умрет, – голос Ковита стал громче. – Так что я могу получить от него свою порцию еды. Нита сглотнула и кивнула, но все еще не могла заставить себя посмотреть на него. Водитель захныкал и возобновил борьбу. Ковит зарычал и вывернул ему руку так, что раздробленная кость разорвала кожу и выскочила наружу. Крика оказалось достаточно, чтобы Ниту передернуло. Она лежала в своей камере без сил, слушая крики Миреллы; усилия, с которыми та выталкивала из себя звук, разрывали ей горло, и наконец вопли превратились в кровавое бульканье. Нита выдернула себя из этих воспоминаний. – Я… Мирелла закричала, громко и резко, чуть безумный смех Ковита наложился на крик, и это походило на извращенную симфонию. Нита вскинула руку и схватилась за голову. Она могла согласиться на убийство. Делать нечего. Он видел их лица. Но это не входило в план, и Нита чувствовала себя более чем просто отвратительно из-за происходящего, но изменить ситуацию уже не могла. Но пытки – это уже другое. Лицемерка. Ты просила Ковита о помощи из-за его способностей, а теперь, когда он ими воспользовался, вдруг решила проявить свою чувствительность. |