Онлайн книга «Времена года. Золотое лето»
|
– И кто же? – Тор Изюмский был сама доброта. Алоиз поежился. Принцип «двух следователей» он понимал и не слишком обманывался возможной добротой, но… как-то оно иначе воспринимается, когда под следствием именно ты. А чего ему скрывать? – Лионессцы. Есть там такой, тор Дрейл. И тор Вэлрайо. – Ясненько, – хмыкнула Яна, подумав, что она правильно ориентировала Дмитрия, даже не зная всех обстоятельств. Но… – Подробности? Подробности Зарайский выложил. И кто, и сколько, и за что именно. И на Яну косился… странно. Правду сказать, не воспринималась Яна как императрица. Вот в другой обстановке, может быть… а тут? Сидит девчонка, верхом на стуле, облокотившись на спинку, с простой прической, в брюках и рубашке, хоть и из хорошего полотна, но все же – мужская одежда. Два украшения – серьги в ушах, простые золотые капельки, еще с Зараево остались, еще от той Анны, и кольцо на пальце. Ни тебе драгоценностей, ни шика, ни лоска, ни краски, ни платья, ни фрейлин… собственно, ничего! Зато револьвер висит на поясе. И судя по тому, как он висит… его не раз применяли. Зарайский закончил ответ и не удержался: – Ваше императорское величество, револьвер у вас – заряжен? Своего рода провокация. Он еще и успокоился слегка, пока рассказывал, и прощупывать почву начал… – Вопросы здесь задаем мы, – надавил голосом Валежный. Яна хмыкнула. Достала из кобуры револьвер, прокрутила его на пальце, не хуже иного ковбоя, убрала обратно. – Ради вас я стены портить не буду. Могу вам попасть по выбору, куда захотите. Только чтобы пуля в мясе застряла, а то ремонтируй потом подвал. Звучало это совершенно серьезно. Алоиз сбледнул, сглотнул и решил не задавать глупых вопросов. Потому как нож он у императрицы тоже видел. Ножны четко выделялись под тонкой рубашкой, на руке. И клинок тонкий, острый… отлично вонзится хоть между ребер, хоть в ухо… Стилет, скорее. – Вы ехали через Звенигород? – уточнил тор Изюмский. – Я бывал там. – Подробности? – оживились мужчины. На подробности Зарайский тоже не поскупился. Знал он неожиданно многое. Укрепления, пулеметы, отряды… Просто так столицу будет не взять. Это понимала Яна, это понимал Валежный. И сколько человеческих жизней придется положить? Сколько людей не вернется в свои дома ради символа победы? Кто владеет столицей, тот владеет Русиной. Но… Какой ценой это оплатит страна? – Нам бы пятую колонну, – мечтательно протянула Яна. – Пятую колонну? – не понял Валежный. Яна вздохнула. Ну да, в этом мире данное выражение не употребляли. Не родился пока еще генерал франкистов Эмилио Мола. И не сказал свою знаменитую фразу про Мадрид, мол, мы пойдем четырьмя колоннами, а пятая ударит изнутри… Точнее Яна не помнила. Но смысл был этот. Пришлось объяснять. – Это сберегло бы нам время и силы, – согласился Валежный. – Пламенный власть не отдаст, вцепился когтями и клыками… Яна кивнула. Пропаганда у врага работала на полную мощность. Кого загоняли добровольно, кого добровольно-принудительно. Но войско росло. Цена таких вояк копеечная, но мясом завалить врага всяко сойдет. А для Яны и эти парни были бесценны! Каждый, каждый погибший в гражданской войне – это еще минус одни рабочие руки, минус один отец для детей, минус один воин в будущем… Понятно, когда внешний враг развязывает войну в чужой стране. И радуется, подглядывая в окошко. Ему чего? Противник сам себя уничтожает, это хорошо. Своими силами, на своей территории, за свои же деньги – красота! Но Яне-то Русина нужна вся, целиком и без изъянов. То есть не нужна, но… Жалко, Хелла всех сожри! Жалко, понимаете?! За проклятыми цифрами сухой статистики стоят живые люди. Может, у мужчин как-то получается от этого абстрагироваться, а вот Яна не умела. Не могла… Жом Зарайский поглядывал с надеждой. И Яна махнула рукой. – Тор генерал, пока убивать не будем? – Пока поживет, – согласился Валежный. – Сейчас вас, жом, развяжут. И дадут бумагу и карандаш. Запишите подробно все, что вспомните. Потом мы с вами еще поговорим. Подробнее. Зарайский помрачнел. Кажется, где-то он уже наврал. Но не жалеть же афериста? Вот еще не хватало! Русина, Хормельская волость Такого не ожидал никто. Илья отдал приказ: не жалеть никого. Убивать всех, кто сопротивляется. Разве что детей оставлять в живых. И то – если не стреляют во врага. Боль и обида требовали выхода. И заполыхали села и хутора Хормельской волости. Черным жирным пламенем понеслись в небо костры от горящих домов. Илья не церемонился. Что могут противопоставить регулярной армии отряды «счастливчиков»? Ну… могут. Но не слишком многое. С дисциплиной у них проблема, с вооружением, с конями… Илья не стеснялся в средствах. Да так, что даже видавшие виды вояки отводили глаза. Кое-что и для них было слишком. Ладно – захватить село. Но поля-то зачем вытаптывать? Избы поджигать? Демонстративно вешать всех мужчин от пятнадцати до пятидесяти? Отдавать баб на забаву? Есть вещи, которые не одобряют даже свои. И чаша терпения даже самых стойких начинает переполняться. Они ведь не палачи, не убийцы. Они военные. А понятие «преступный приказ» есть в любом мире. Рано или поздно кто-то сорвется, и… Но Илье все было безразлично. Ему было больно, понимаете, больно! Его Анна! Его любовь!!! За это предстояло кому-то заплатить. И плевать Илье было на Маргошу, которая ждала от него весточки. На всех плевать. А Яна даже и не думала о нем. Может, настоящая Анна и написала бы. Ну хоть повидаться. Хоть про сына сказать. Но Яна автоматически перенесла на Алексеева свое отношение к Цветаеву. Почему-то решила, что ему тоже не нужен ребенок, хоть это и было неправдой. И даже Валежному ни слова не говорила. А тот и не напоминал – еще не хватало! Молчать и молчать. А то еще захочет императрица чего-нибудь не того, а Алексеев… да ладно еще, что женат! И познатнее жены огурцами травились, к примеру. Или там с горы падали. Но ведь и в императоры Алексеев не годится. Решительно. Так что – молчим от греха. А Илья лютовал и зверствовал. И долго такое положение дел продолжаться не могло. |