Онлайн книга «Времена года. Золотое лето»
|
В каждой чаше есть последняя капля. И если чаша переполняется, тут уж плевать на все. На любые слова и на любые дела. В глазах Мельникова Алексеев перешел некую грань, за которой нельзя оставаться человеком… Децимация [7] была последней каплей. Эти места надолго запомнят Алексеева и надолго его возненавидят. Здесь детей не будут называть Илюшками. – У них точно нет пулеметов, майор? – Клянусь, тор генерал! Мы едва успели, но пока… там едва ли сотня человек. Ружья какие-то есть, как бы не прадедовских времен, это ж самое сердце волости, считай. Чего им тут защищаться? На границе у них патрули, а здесь-то, они считают, безопасно. Таких сел по волости много. Илья глубокомысленно кивнул. Сомневаться ему и в голову не пришло. К чему? Мысль, что Никон не дурак, тоже не приходила. Чего ей в пустоте делать? Хотя мог бы и подумать, что если имеется транспортная развязка, то защищать ее будут серьезно. Не подумал. – На рассвете – атакуем. * * * Говорят, белки чувствуют непогоду. Скачет рыжуха по веткам? Все будет хорошо. Даже если небо все в тучах, скоро и разветрится, и снега не будет. Спряталась в домик? Жди беды. Уж морозов – всяко. Женя Белкин тоже предчувствовал. Вот как хотите… свербело! Мозжило, тянуло, давило, плющило… сколько слов ни подбери, все одно – тяжко на душе. Нехорошо, неправильно. Подошел денщик, присел рядом. – Тор полковник, разрешите… – Без чинов, Пахом, – отмахнулся Женя. Какие там чины? Всю войну вместе, считай, под одним одеялом… последним куском хлеба делились. Давно уже не хозяин и слуга. Давно уже друзья, крепче некуда. Пахом своего полковника опекает, что та нянька. Женя никому не позволял и косо взглянуть на хромого вояку. Подумаешь, колено не гнется? Передвигаться быстро не может, только в седле себя хорошо чувствует… и что? Зато не предаст. А это куда как ценнее проворства. – Соврал Мельников. Что хотите со мной делайте – соврал. Женя насторожился. – С чего ты решил? – Я ведь деревенский, тор. Не забыл еще старых ухваток. Пошел сегодня на речку, рыбки половить, а река-то мутная. – Илистая… – Илистая, да не такая. Словно ее поверху где взмутили, а вниз облако пошло… Женя кивнул: Допустим. Река мутная, но тому могут быть и естественные причины. Необязательно ее кто-то вброд переходил или еще чего… – Рыбы, почитай, нет. Словно распугали. – Или сама ушла. Тоже бывает. – Птиц не видно. Женя вздохнул: – Понимаешь, Пахом, сказать это Алексееву я могу. И добавлю, что беда идет. Неладное что-то. Знаешь, что он скажет? – Знаю. Посмеется. – То-то и оно. Приказ я получил, выполнять надо. – Надо, тор. А нельзя ли его как-то иначе выполнить? Чтобы мы уйти успели? Ежели чего? Или не в том месте к насыпи выйти… не моего это ума дело, а все же… Женя задумался. Железнодорожное полотно через Хормель прокладывалось с учетом рельефа местности. Холмистой. И речка еще. Поэтому Егорьевка была построена неподалеку от реки. А вот железнодорожная ветка огибала один холм, второй, некоторое время шла вдоль реки, пересекала реку… вот если там? Илья отдал приказ перерезать пути, обойдя село слева. В принципе, Белкин так может и поступить. Обойти село, но пойти не к железнодорожным путям, не сразу… просто выйти придется на час раньше или чуточку задержаться с приказом… Получится? Должно. Женя задумчиво кивнул и сам осознал, как ему стало вдруг легче. Теплее, что ли? – И когда я так промерзнуть успел? – А вот я сейчас чайку согрею, тор, у меня и заварка припрятана хорошая, еще с ранешних времен… не извольте беспокоиться, и медку ложечка найдется… Пахом, которому тоже полегчало, захлопотал вокруг и тоже подумал, что вечер какой-то сырой. Промозглый, что ли? Или это Хелла взгляд бросила? Вот душа и заледенела? Впрочем, на войне не до таких материй. * * * Рота Изместьева шла, как приказано. Им надо было обойти село справа, выйти к железнодорожной ветке и перерезать ее. Так уж оно было расположено. Холм, ветка, которая его огибает как раз справа, потом переправа через реку, еще один холм, на этот раз слева – и в долине, собственно, Егорьевка. Идти им предстояло достаточно долго – часа два-три, поэтому шли ходко. Им бы надо еще в час Волка выйти, да не получилось. Разведка донесла, что все спокойно, подвоха никто не ждал… И когда сухо захлопали выстрелы, сначала даже не осознали, что происходит. Потом уже, через пару минут… да, бросились на землю, отстреливались, но поздно, непоправимо поздно. «Счастливчики» расстреливали противника, словно в тире. Они-то эту местность знали, устроились заранее, засаду подготовили, окопались… И палили по живым мишеням. Никон хоть и был за анархию, но не у себя в войске. И если кто решился бы ослушаться его приказа… этим людям не посчастливилось бы. Рука у атамана была тяжелая. Изместьев умер одним из первых. Он так и не поменял свой блестящий гвардейский мундир на нечто более темное, простое… хотя война! Но ведь и задание было простое! Пройти, взорвать, вернуться… Подвоха никто не ждал, а получилось… На черной земле, на зеленой молоденькой травке остались лежать несколько десятков трупов. Остальные попросту попали в плен. И вскоре позавидовали мертвым. Забегая вперед: Никон гуманностью не отличался. И пули жалел. Поэтому по-простому приказал своим ребятам поупражняться в «рубке лозы». Вооруженные шашками, против безоружных… Печальное зрелище. И мучительная смерть. * * * Рота Белкина шла ходко, сторожко поглядывая по сторонам. Все равно царапало что-то… неприятно было. Так что Белкин махнул рукой и пустил вперед своих разведчиков. Алексеевские – оно понятно, ходили, разведали. А у него и свои двое в роте есть. И пройдут, и выйдут, и кого хочешь выведут. Очень полезные люди. Один разведал, вернулся, второй пошел вперед… Белкин и не удивился, когда ему доложили, что впереди «счастливчики». Стоят и словно ждут кого… |