Книга Мемуары голодной попаданки, страница 24 – Наталья Владимирова

– А ну, отвечай, маленький убийца, или сейчас…, – кто здесь следит за правопорядком, я пока не знала, а потому замешкалась, но этой паузы хватило, чтобы угроза прозвучала убедительно.

– Ничего я не убивец, – раздалось сердитое пыхтение, в котором слышался вызов.

– Формально нет, а вот если бы я угодила в яму, то моя смерть оказалась бы на твоей совести.

– А нечего было за мной бежать, – голос уже звучал не так уверенно.

– А нечего было меня пугать на дороге! Причем не в первый раз, – в тон ответила я и почувствовала себя ужасно глупо. Спорю тут с дитем на равных. – Что это за развлечения такие?

Ребенок снова запыхтел. Сколько ему? Пять? Шесть? Кто его только отпустил одного на улицу без пригляда?

– Не больно-то ты испугалась, – наконец, недовольно выдавил. – Другие все побросают и бежать обратно. А ты со своей корзиной ни разу не рассталась.

– Так ты – грабитель! – ахнула я. Придется вести поганца к нему домой и жаловаться родителям. Это надо же, что придумал! Да еще в таком возрасте.

И тут ребенок, растеряв весь свой гонор, тихо-тихо прошептал:

– Просто есть хочется.

У меня внутри все и оборвалось. Уж про голод я знала не понаслышке. И сейчас я не про жесткие диеты, которыми истязала себя, не про скромный рацион у тетки, вечно экономящей на нелюбимой племяннице. Я вспомнила те несколько дней после смерти родителей, когда родственники с азартом делили наследство, позабыв, что в квартире заперт маленький ребенок. В холодильнике оказалось несколько творожков, йогуртов и плавленый сырок, поэтому первые пару дней в еде я совершенно не нуждалась. Туго пришлось потом. Так вышло, что родители не заморачивались приготовлением еды дома, либо заказывая любимые блюда по телефону, либо выбираясь всем семейством в ближайший общепит, а потому никаких запасов консервов, полуфабрикатов или заготовок у нас просто не было. Меня нашли уже на грани истощения и отправили в больницу, где я провела длительное время. С тех пор к еде я стала относиться с особым благоговением, что не могло не сказаться на фигуре.

Услышав от ребенка про голод, все мои воспитательские порывы мгновенно растворились в жутком приступе жалости и сочувствия. Согласна, грабеж – не самый лучший способ добыть еду, но в столь нежном возрасте далеко не каждый сможет найти правильный и честный выход из сложившейся ситуации.

– А родители? – Я медленно принялась отпускать ребенка, опасаясь, что тот напуганный сбежит от меня. Но нет, уселся на траву и уставился на мою корзинку, которую я так и не выпустила из рук, как мне недавно попеняли.

– Умерли.

– Родственники?

– Тоже.

Бедненький! В этот момент я готова была сама выйти на большую дорогу, чтобы только накормить малыша.

Стоп. А кого вообще здесь на окраине можно встретить кроме пьянчужек? Ну, и меня, конечно. Что-то тут не так.

– И много получается добыть грабежом?

Ребенок снова хлюпнул носом и утерся рукавом.

– Не очень. Позавчера, например, старуха Вок проходила с колбасой. Колдун несколько лет назад ее старика от пьянства отвадил, так она каждый месяц теперь к нему бегает за каплями, боится, что муж снова начнет куролесить. Старик спать, она – к колдуну, а сама трясется вся от каждого шороха. В общем колбаса мне досталась, – длинная пауза. – А на той неделе девица Гурьева пыталась прошмыгнуть с куском сыра. Все мечтает соседа приворожить. Ее проще простого оказалось пугануть. Да и зря она шла, все равно колдун такими глупостями не занимается. Вот с тобой прокол вышел, не стоило засветло высовываться, но уж больно жрать хотелось.

– Колбаса на несколько дней? – удивилась я.

– А ты что думала? К колдуну не часто девки да бабы ходят, от нужды токо – страшно ж.

– Тогда почему здесь промышляешь?

– А где? Тут народу мало, все нечести боятся. В другом месте и не напугаются, и поймать могут. Ну, так что? Поделишься съестным? – малец кивнул на мою корзину.

– Нет, – вдохнула я, а заметив насупленную мордаху, поспешила показать содержимое лукошка, – У меня только белье. А вот дома…

– Ага! Щаз-з-з. Ищи дураков, – новый знакомец собирался юркнуть в кусты, но я снова словила ребенка за ногу.

– Если ты боишься наказания за грабежи, то зря, не собираюсь я тебя никому сдавать.

– Да причем здесь это? – удивленно вытянулась мордаха. – На меня никто не жаловался. Кто ж добровольно сознается, что ходил к колдуну? Все ведь сразу задумаются – зачем.

– В чем же тогда дело?

– В колдуне. Все знают – он людей насквозь видит. А я не хочу, чтоб меня просматривали.

– Ты серьезно? – я засмеялась. – Делать ему нечего! Всяких грязных козявок рассматривать! Да он тебя даже не заметит.

Снова сопение.

– Пошли, говорю. И накормлю, и с собой дам. Ты, кстати, где живешь?

– Не твое дело.

– Ну, хорошо. Так идешь или нет?

Сомнение в глазах и опасливый взгляд в кусты.

– Кто у тебя там?

– Никто! – слишком поспешный ответ.

– Быть может и его покормим? – предложила я. – Или он предпочитает всухомятку? Только то, что ты ему принесешь? Супчик там, молочко не ест?

Моя хитрость удалась. Голод и забота о ближнем победили осторожность.

– Ладно, сиди здесь, сейчас придем вместе.

– Только ты побыстрей, долго ждать не буду, – подзадорила я, а сама тут же двинулась за скоро удаляющимися шагами. Глядишь, поторопится, да и не заметит моего слоновьего топота следом.

Мой просчет оказался верен. Малец не ожидал за собой слежки, а потому не таясь шел к своей цели, пока не вывел меня к настоящей землянке. Я о таких только в книжках читала. Вход в нору, расположенную под корнями огромного дерева, скрывали ветви растущего рядом куста. Трудно было бы обнаружить подобное жилище, если б не мой невольный проводник.

– Что ты здесь делаешь? – запоздало возмутилось дитя, когда я вместе с ним пролезла в землянку.

– Выясняю условия твоего места жительства.

– Че?

– А это кто? – задала я встречный вопрос.

В тесной и темной норе кто-то самозабвенно чмокал. Разглядеть получше не удалось бы, наверно, и в дневное время, сейчас же до наступления сумерек оставалось всего ничего. После недолгого колебания я получила ответ:

– Брат.

– Ясно. Теперь дружно вылезаем наружу, и пока еще видно дорогу, топаем к Переговорному дому, – бодро скомандовала я, пятясь на карачках и стараясь не разреветься. Оставить детей в подобных условиях не могло быть и речи.

Отряхиваясь от земли, я краем глаза наблюдала за тем, как четыре руки ловко перекрывали вход ветками от непрошенных гостей, расправляли маскировочный куст перед входом. Во дают!