Книга По дорогам, страница 22 – Сильвен Прюдом

Я натянул толстый шерстяной свитер и спустился на улицу. Пошел к реке. Мне встретились родители с ребенком на велосипеде, старики, которые прогуливали собаку, бегуны. Я сообразил, что еще очень рано. Чуть больше восьми. Как раз когда дети спешат в школу.

Я дошагал до набережной. Было уже начало января, река отяжелела, двигалась неповоротливо, словно цепенея от холода. Прошло четыре месяца, и вот я опять тут, один, на берегу реки. Что делал все это время автостопщик? Он гулял, смотрел страну, встречал новых людей. Можно составить и список потерь: он исчерпал терпение Мари. Возможно, погубил их любовь. Упустил много дней, которые мог бы провести с сыном. Дни, которых не вернуть. Они потеряны. Потеряны безвозвратно.

А я? Что делал я? Осуществил некий замысел, который давно меня будоражил. Понял, что он никуда не годится. Уже немало. Я медленно, но верно привыкал к новой жизни в Н. Превратился из приезжего-которого-приглашают в приезжего-которого-приглашать-перестали, заметив, что он не слишком-то это любит.

Я вспомнил времена, когда мы с автостопщиком снимали пополам квартиру. Дни, когда он работал в ресторане, а я читал. Читал с утра до вечера. Проглатывал чуть ли не по книге в день. Иногда даже по две. Вспомнил некоторое отчуждение, возникшее между нами из-за разницы в образе жизни. Его глаза, восхищенные и в то же время грустные, когда он возвращался вечером домой. И оценивал ширившуюся между нами пропасть из-за возможностей, которые у меня были, а у него нет. Прочесть к концу недели семь новых книг. Тридцать к концу месяца. Триста к концу года. Триста освоенных миров, исхоженных стран, прожитых жизней, услышанных голосов – а он каждый вечер приходил измотанный долгими часами работы, без сил, буквально мертвый.

А сейчас опустошенным себя чувствовал я. Минут десять я брел вдоль реки, прошел под одним мостом, потом под другим, двигаясь против солнца. Глаза слепило, стоило лишь скосить их в сторону воды, усеянной солнечными бликами.

Вдали возник какой-то силуэт.

Жюльен. Мой кузен. Первый, кто открыл мне в городе свою дверь.

Я вдруг понял, что не видел его с тех пор. Даже ни разу не позвонил.

Саша, сказал он.

Он обнял меня с искренней радостью. Наверняка считал меня, как и большинство моих родственников уже давно, этаким тихим психом, мечтателем, от которого не стоит ждать ни слишком разумного поведения, ни чрезмерного соблюдения приличий.

Я из школы. Отвел детей. Я здесь каждое утро хожу, невероятно, что мы до сих пор не встретились.

Я впервые вышел так рано, сказал я, улыбаясь.

Он засмеялся. Спросил, так ли движется у меня работа, как мне хотелось. Мягким, доброжелательным тоном. В котором я не уловил никакого упрека.

Я ответил, что да, движется. То вперед, то назад.

В последние дни у меня ощущение, что она резко движется как раз назад, но рано или поздно должна пойти опять.

Я задумался, знает ли он про нас с Жанной. Мне показалось, что нет. Она, скорее всего, никому ничего не сказала. Даже ему, познакомившему нас.

Я вернулся домой. Снова принялся за Лодоли.

Около часа дня снизу позвонили.

Саша.

Я узнал голос Мари. Спустился открыть, увидел ее. Она стояла у двери с корзинкой овощей.

Я с рынка, шла мимо.

А где Агустин?

У приятеля.

Я поцеловал ее. Взял у нее корзину.

Заходи.

Мы оказались вдвоем в тесном вестибюле у лестницы. Я поцеловал ее еще раз, как будто тот факт, что она переступила порог и уже официально вошла в дом, требовал нового приветствия.

Спасибо, что просто так взяла и зашла.

Раскрасневшиеся от холода нос и щеки придавали ей веселый, слегка хмельной вид.

У нас под ногами зашуршала бумага.

Почта.

Я нагнулся и подобрал корреспонденцию, брошенную в щель на двери. Отчет по авторским выплатам. Счет за электричество. И открытка – мы сразу догадались, от кого.

Он тебе пишет. Глазам своим не верю.

Бонус для тех, кто подвозит его в Лансон.

Я протянул открытку Мари. Она посмотрела на море, снятое с огромного пляжа. На бетонные платформы в нескольких сотнях метров от берега, словно упавшие туда с неба на одинаковом расстоянии друг от друга, похожие на вереницу искусственных островов, замыкающих бухту. Она отдала мне открытку, не перевернув ее.

На обороте я прочел: “Арроманш, место высадки союзников”.

Он на море, усмехнулась Мари. Мне пришлось отменить поездку в Париж, а месье отдыхает на море.

Мы поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Я поставил корзинку в угол. Мари сняла пальто. Без пальто и шарфа она внезапно показалась мне удивительно незащищенной, совсем близкой. Свитер из мягкой шерсти вызывал острое желание прильнуть к ней.

Потрясающе, что он на пляже, сказал я. По-моему, это лучшая его идея за много времени.

Я испугался, не перегнул ли палку, но она засмеялась.

Выпьешь что-нибудь?

Она ответила да, подошла ко мне.

Что будем пить?

Я обошел ее, чтобы достать лед из холодильника, наши руки соприкоснулись. Я протянул ей стакан.

Что это? Пастис?

Не совсем. Узо. Обнаружил на прошлой неделе в супермаркете. Обычно его пьют летом. Можно нарисовать себе картинку. Сейчас лето, мы в Греции, жара, мы только что искупались и греемся на больших камнях, накаляющихся под солнцем с самого утра.

Она сделала глоток, смакуя вкус аниса и лакрицы, словно ловя эффект чудодейственного напитка.

Мы как будто и правда там.

Я взял ее за руку, нежно привлек к себе. Почувствовал ее руку в своих волосах. Стал целовать в шею, в плечи, в виски.

Знаменитый Саша.

Она прижалась ко мне. Потом прижалась крепче, как будто пыталась ввинтить свои бедра в мои. Я хотел ее. Хотел сейчас же, сию минуту, немедленно.

Еще один поцелуй, и она отступила на шаг.

Бред какой-то, сказала она со смехом.

Никакой не бред, запротестовал я.

Она взяла со стола свой стакан, подняла его, чтобы чокнуться.

Я вчера вечером читал про Константино, сказал я. Так с ним и уснул.

С ним или над ним?

С ним. Мне снились сады в темноте. Десятки Оттавио и Феделе, зарытых под корнями буйно цветущих кустов.

Ты прочел вторую историю?

Только начал.

Вторая еще лучше, ты увидишь.

Я замолчал. Она осмотрелась вокруг. Бросила взгляд на корзинку у входа. На солнце за окном.

А я ведь просто заскочила на минутку поздороваться, прежде чем бежать домой работать.