Книга Случайные дети для мажора, страница 50 – Риша Старлайт

— Давайте проверим ваш шовчик, — узистка прикладывает датчик к тонкой полоске от первого кесарева сечения. — Отлично, рубец несколько миллиметров. В хорошем состоянии.

— Что это значит? — сипло выдавливаю из себя.

— Значит, что сможете спокойно выносить ваших малышей. Вообще, все отлично! Как для двойни, так вообще идеально!

Гляжу на Рустама. Он на меня.

— Вик. Мы не можем их оставить…

— Что вы сказали, молодой человек? — не расслышала узистка.

— Еще не поздно медикаментозный сделать…?

— Рустам! — обрываю его. — Аборта не будет. Я буду рожать.

— Вик…

— Никаких Вик! Это — твои дети! Не веришь, делай тест ДНК!!! Ты же у нас любитель этих дел? А на аборт, тем более двойняшек, я не пойду.

— Это мне девять месяцев ждать, чтобы ДНК делать?! — ужасается мажор. — А если окажется, что…

— Не надо девять месяцев ждать! — встревает в наш диалог узистка. — Дождитесь десятой недели и по крови матери сможете с точностью узнать, ваши дети, или нет.

***

Сажусь в машину, как мешком стукнутая. Двойня. Опять. Снова-здорова, называется! Две девочки, я надеюсь… а если снова пацаны? Ну что ж, буду в мужском царстве жить, что поделать… Не могу представить себе, как все будет происходить дальше. Все происходящее вокруг настолько иррационально, что в голове не укладывается.

— Как ты себя чувствуешь? — Рустам садится за руль, заводит мотор.

— Да ужасно, Рустам! Неужели ты не поймешь?!

— Давай каких-нибудь таблеток тебе купим… от токсикоза.

— У меня не токсикоз, Рустам… хотя, и он тоже. В большей степени меня твое поведение убивает.

— Что я делаю не так? — смотрит на меня внимательно.

— Все не так!!!

— Начинается, — закатывает красивые с поволокой глаза мажор, — слышал, что беременные неадекватные, теперь убеждаюсь в этом.

— Ты просто меня обижаешь и унижаешь вторую беременность подряд, — всхлипываю я.

Моя нижняя губа трясется, позорно. Я знаю. Выгляжу слабой, глупой и наивной. Отворачиваюсь к окну.

— Вика! Ну ты мне врешь и глазом не моргнешь!!! — возмущается мажор. — Я не верю тебе! Не могу поверить! У меня официальный документ на руках. А ты с парнем до меня жила. Замужем за ним была. Зачем ты хочешь на меня чужих детей повесить?!

— Замолчи!

Дома не разговариваю с ним. Он ходит, что-то делает, гремит вещами.

— Я ушел. — кричит из-за двери.

Вот и пусть валит. Злая я на него до невозможности. С трудом сдерживаюсь, чтобы вазой ему в след не запульнуть.

Какое-то время просто лежу, прикрыв глаза. Моя усталость только увеличивается… а ведь сейчас еще крошечный срок и нет огромного живота, трясущегося в разные стороны, когда обе детки начинает отжигать «джигу» внутри.

Посматриваю на телефон, чтобы не опоздать за детьми. Придется самой ехать за ними, ведь неизвестно куда Рустам уперся. И придет ли сегодня вообще.

А зачем я его, собственно говоря жду?! Чтобы он снова и снова унижал меня? И так вплоть до десятой недели беременности, до которой еще слишком далеко? Разве я выдержу шесть-семь недель бесконечно травли и буллинга?

Похоже, пришло время перемен. Пора брать детей в охапку и валить отсюда. От этих мужчин, которые не могут ничего сами решать в своей жизни, от этих фиктивных отношений, от которых тошнит уже.

Решительно встаю. Перед глазами от резких движений летают мушки. Беру себя в руки. Где там моя дорожная сумка? Соберу самое необходимое. Детские вещи в основном. Чужого барахла мне не надо.

Звонит телефон. Сердце бьется как оголтелое. Рустам? Передумал? Решил узнать, как там я себя чувствую?!

Но нет…

— Алло.

— Вика, Здравствуй. Это Павел Викторович тебя беспокоит.

Свекр… только его сейчас для полного счастья не хватало.

— Только не бросай сразу трубку, Вик!

— Я вас слушаю. — устало вздыхаю.

— Вик. Отпусти Веника из тюрьмы. Будь человеком! Не ломай парню жизнь. Я сейчас заеду за тобой и поедем в отделение.

***

Павел Викторович приезжает очень быстро. Я выхожу прямо с сумкой, потому что понимаю, больше я в эту квартиру мажорову не вернусь.

Сажусь в его новенький седан. Молчу.

— Вик, ты же заберешь заявление? Веник два месяца ни за что парится в СиЗо!

— Вообще-то он меня избил до сотрясения мозга, — напоминаю свекру скорбную правду.

— Да идиот он! — охотно соглашается проректор, — Я сам ему бошку проломлю, не сомневайся! Просто биографию пацану не порть… Я денег тебе дам.

А вот это уже не плохо. Даже очень хорошо, ведь четверых детей как-то кормить-поить надо будет

— Миллион дам, Вик! Только выпусти Веника, и из квартиры выпишись. Все же обязательство ты не выполнила, и дарить тебе квартиру просто так я не собираюсь.

Ежу понятно, что он не собирается. Но хотя бы миллион у меня будет.

— Деньги давайте.

Мне стыдно требовать, но, во-первых, он сам предложил, никто его за язык не тянул, а во-вторых он уже нагрел меня с квартирой однажды, и его обещаниям я больше не верю.

— Деньги тут, не переживай, — кивает он на бардачок. — Специально снял наличные, прежде чем к тебе ехать.

— Мне есть, куда их положить. — стою я на своем.

Чувствую себя примерзко. Но! Я уже объяснила свою позицию выше. С паршивой овцы, как говорится…

Свекор смотрит на меня с нескрываемым восхищением. Паркуется у обочины. Вытаскивает прозрачный мешочек с пятитысячными купюрами.

— Пересчитывать будешь? — усмехается, передавая.

— Вы же считали? — парирую я, — Надеюсь, хоть в чем-то вам можно доверять?

— Можно, девочка, можно. Пошли! Отрабатывай теперь деньги.

Прячу мешочек в сумку. Иду вслед за бывшим свекром.

А далее, все как по стандарту. Короткий разговор со следователем. Забираю заявление. Адвокат Веника суетится рядом. Павел Викторович невозмутимо ждет появления непутевого сына.

Но я ждать муженька не собираюсь. Хватаю сумку с деньгами, вызываю такси и мчусь в садик, забрать своих мальчиков в новую жизнь.

— Что-то вы рано сегодня, — улыбается мне воспитательница, пока Миша и Гриша радостно виснут на мне, обнимая и запрыгивая на мамочку.

Соскучились, мои сладкие пирожочки! И я по ним соскучилась ужасно. А теперь во мне развиваются еще два таких же чуда! И как я только могла думать об аборте?! Да пошли все эти мужики неверящие к черту! Главное, это — дети! Буду многодетной одинокой мамашей, что поделать? Зато потом, в старости, будет кому позаботиться обо мне!