Онлайн книга «Жена на заказ»
|
– Придумаешь для меня нечто особенное? В ответ Раисова делает движение вперед, тянется ко мне. Скользит губами по щеке, вызывая приятные мурашки. – Неплохо. Продолжай. Ниже, малышка… Мой голос становится хриплым. Я полон предвкушения. – Значительно, ниже… Проведя ладонью по брюкам, показываю ей направление. Для извинений сойдет. Она послушно ведет губами ниже, уже по шее, заставляет закрыть глаза, наслаждаясь атласным шелком ее губ и вдруг… Эта стерва кусает меня. За шею. Крепко сжимает маленькие зубки и оторвать кусачую пиранью не получается. Оттолкнуть тоже не могу! Боюсь резким толчком причинить вред Раисовой, в ней же находится мой Тагир. – Отпусти! – цежу сквозь зубы, игнорируя вспышки ярких звезд перед глазами. – Немедленно. Или кому-то не поздоровится! Только после этого она отодвигается и вытирает кровь с губ тыльной стороной ладони. Мою кровь… Я вынимаю нагрудный платок из кармана пиджака и прикладываю к шее. Стерва! – Теперь ты понимаешь, что просить меня опуститься ниже – это очень, очень плохая идея. Рискуешь остаться без прибора! – говорит с тихой ненавистью, от которой ее глаза загораются ярче солнца. Она будит во мне что-то темное, ужасно порочное и злое. Скрутить, отшлепать до визгов и отыметь всюду… С трудом прогоняю наваждение и грязные картинки с участием этой малышки. От них взрослые желания упираются в ширинку моих брюк еще крепче и увереннее. – Ты, похоже, забыла, чьи жизни стоят на кону? Папочка или мамочка? Или старенькая эби? Кажется, так у татар называют бабушек. – Мягче. Это произносится намного мягче! – Плевать. Гробовые доски, один черт, будут очень жесткими. – Ты действительно чудовище! Когда Юра запаниковал, я все равно не до конца верила во все эти слухи о тебе, но сейчас… понимаю, что Юра не ошибался. Он был прав. В том, как она произносит имя Юра, есть что-то откровенно выводящее из себя. Раисова произносит это имя мягко, придавая простым трем буквам бездну смысла. Ах да, мы же говорим о ее первом мужчине! К тому же бывшем муже… Почему меня жутко бесит, что она ласкает своим бойким язычком его имя? – Замолчи. Больше не желаю слышать этого имени. Ни-ког-да! – чеканю. – А теперь сядь ровно, умерь свой пыл и подумай о Тагире! – О ком? – сводит темные кукольные бровки к переносице. – О моем сыне, о ком же еще. – Ах ты… – возмущенно хватает воздух, выдыхая короткими словами. – Да ты… Ты… – Что, заело? – С чего ты взял, что сына будут звать Тагир?! – С того, что он – мой. Мне решать. Ты – лишь временное явление в его жизни. Временное и досадное. – Это мы еще посмотрим, – складывает руки на животе. – Здесь не на что смотреть. Ты сделаешь, как я скажу. Точка. Сейчас мы едем в мой дом… – Передумай, прошу тебя, – неожиданно говорит Светлана. – У тебя денег куры не клюют, оплодотвори любую другую самочку. – Меня устраивает, что самочка Раисова беременна и вынашивает Тагира, – смакую имя сына. – Ты собираешься отнять у женщины самое ценное. Самое дорогое! Неужели вот здесь… – тыкает меня пальцем в грудь. – Ничего не екает? – Я же обещал тебе заплатить. Получишь малыша в другой раз… Тебе с радостью продадут сперму любого понравившегося самца! – передразниваю. – В другой раз? Анваров, Это не магазин, где акционный товар по распродаже закончился, а консультант говорит: «Ничего страшного, купите в следующий раз. Товар в ближайшее время поступит в продажу!» Мы говорим о ребенке. О живом ребенке… Я его уже люблю! – Представь, я своего сына заочно тоже люблю. – Не смеши! Ты не любишь моего Таги… – оговаривается. – Тьфу! Моего сыночка ты не любишь так, как я. Ты просто нафантазировал себе в голове картинку на тему идеальный отец и любишь себя в ней. Ты… Ты даже его не чувствуешь, как я. – Беременность – работа женщины. Все остальное, с легкостью можно заменить! – машу ладонью. – Разговор окончен. Обстановка накаляется. Я всей кожей чувствую, как вибрирует воздух от энергетики взбешенной Раисовой. Да что с ней не так? Я дал ей понять, что родителям грозит беда, и она вроде любящая дочь, переживает за их жизни и готова пойти на все, чтобы им не причинили зла, но… Но Раисова на удивление быстро забывает об опасности, когда речь заходит о Тагире. Собственно говоря, я вообще в ней не чувствую ни пресмыкания, ни обожания, ни желания услужить, ни даже душной волны страха, которую привык чувствовать в общении с людьми. – Одна ночь в твоей постели! Обалдел. Переспросил недоверчиво. – Что? – Ты сам сказал: танец или одна ночь в твоей постели. Я выбираю второе, но только с условием. К моей семье ты и пальцем не притронешься. Юра тоже останется в живых. Как только Раисова сказала, что проведет ночь в моей постели, ширинка сначала чуть не лопнула. От радости. Но потом радость сдулась. Моментально. Юра, значит?! Ради сморчка этого под меня лечь собралась?! Бесит! Я заставлю Светлану кричать так, что она забудет, как звучит его имя. * * * Ни элитный район, ни обширная территория, ни даже модный дизайнерский интерьер моего особняка не впечатлили Раисову. Кажется, она вообще ничего не замечала, когда двинулась прямо по курсу. К дому. Даже когда наткнулась в густых сумерках на охранника с собакой, произнесла сладким голосом: – Милый песик, – и… Погладила по голове напрягшуюся немецкую овчарку, в глотке которой уже рокотал рык. Млин. Я не ожидал от Светы такого безрассудства, потому что летел мыслями далеко вперед, в спальню, на огромную двуспальную кровать со всеми вытекающими. Я обмер на месте, внутри все перевернулось. Ведь собака была без намордника! Все собаки вышколенные, дрессированные, без приказа не должны ни кинуться, ни кусаться. Но собака – это животное. Всего лишь животное, у которого может перемкнуть… После выходки Раисовой сердце трепыхнулось, взмыло вверх, лопнуло с громким звоном и словно биться перестало. Даже уши заложило густой ватой тишины. |