Онлайн книга «Тайный клуб психопатов»
|
Андре пожал плечами. – Я просто хочу, чтобы полиция от меня отвязалась. – Вам так и не удалось опознать человека, которого вы видели? Паренек лишь помотал головой. – У нас в прошлый раз не вышло как следует все обсудить, поскольку я хотел, чтобы это травмирующее событие немного улеглось у вас в голове, но хочу сказать, что я действительно впечатлен вашим поведением в тот вечер. В потенциально опасной ситуации вы решительно бросились на помощь тому, кто в ней нуждался. На лице Андре появилось задумчивое выражение. – Наверное, я думал, что если спасу этого парня, то все будут считать меня героем, эта история разлетится по интернету, я стану знаменитым и все такое. Я никак не думал, что он в итоге умрет и что я так и не получу назад свой свитер. А теперь полиция еще и думает, что это был я! – Я сказал им, чтобы не беспокоились на ваш счет. И все же мне хочется оценить ваши действия по достоинству – независимо от того, что вами двигало. – Спасибо. – Еще один интересный момент: из ваших отчетов мониторинга настроения я вижу, что в последнее время вы активно интересуетесь политикой. Вам не приходилось участвовать в протестах? В глазах Андре проглянула опаска. Леонарду уже не раз приходилось видеть подобный взгляд – это обычное дело для пациентов с диагнозом «психопатия». Они лихорадочно пытаются понять, с какой целью кто-то выуживает у них информацию, уверенные, что она неизбежно будет использована, чтобы манипулировать ими. Потому что сами именно так и поступили бы. – Ходил пару раз… Пару дней назад и еще за неделю до этого. Они сейчас чуть ли не постоянно проводятся. – Сразу вспоминаю свою молодость, протесты против войны во Вьетнаме и Уотергейта… Я тоже, бывало, участвовал. – Вы участвовали в протестах?! – Да, это было беспокойное время. Я весь в фенечках, с длинными волосами, с плакатом в руках – если вы можете себе такое представить. Некий намек на улыбку, едва заметный изгиб возник на губах у Андре, отчего на щеках тут же появились ямочки. Но тут же улыбки как не бывало, и Андре просто уставился на Леонарда в ответ. – Вы считаете себя активистом? – спросил Леонард. Андре затолкал руки в карманы на животе своей худи-кенгуру и помотал головой. – Нет, мне просто любопытно. Вообще-то это как раз то, что сейчас делают все черные, – пробуждаются от спячки. Хочется быть крутым, перейти от слов к делу, идти вместе со всеми, говорить про Одри Лорд [74] и все такое. По-моему, это классно. И друзья у меня тоже классные. – Но причины… Какой там марш был на прошлой неделе – «BLM»? «Жизни черных важны»? Вот теперь Андре по-настоящему ухмыльнулся, ямочки проявились во всей красе. – Моя жизнь важна, прежде всего. Я всего лишь все это документирую. – Желаете, так сказать, стать свидетелем истории? Андре нахмурился. – Нет, в буквальном смысле слова документирую. И предлагаю фото «Ежедневной сове». Пригодится для курсовой практики. – А почему вас заинтересовала именно журналистика? – спросил Леонард. Еще во время самой первой их встречи Андре упомянул, что подумывает избрать в качестве профильной именно эту специальность, после чего примолк и промямлил что-то про основы предпринимательской деятельности или экономику. Тот немного помедлил, не сводя глаз с пресс-папье на столе перед ними. – Информация – это власть. – И как раз это вас и привлекает? Андре кивнул. – Какие темы вам хотелось бы освещать? – Те, на которые больше всего кликов в интернете. Леонард быстро проглядел свои заметки, решив сменить тему. – Во время нашего последнего разговора мы немного поговорили о том времени, когда вам исполнилось тринадцать. – Угу. – Ваши оценки в школе показывают, что до этого момента успеваемость у вас была на высоте. – Школа может когда-нибудь реально достать. – И вы начали влезать во всякого рода неприятности? – Да все тогда влезали в неприятности! Все пацаны из округи. Обычное дело. – Все – это кто? – Мой брат. Его друзья. Все мои друзья. – Андре примолк, но Леонард не стал его торопить. – Ну, не знаю… Иногда мне просто казалось, что типа как людей все достало и они начали отрываться по полной. – И это «отрывание по полной» в итоге довело вас до проблем с полицией? – Меня направили к школьному психологу, а она сказала, что у меня кондуктивное расстройство. Леонард промолчал. Андре нетерпеливо постучал носком кроссовка по полу. Глянул на свои смарт-часы. – Не расскажете мне про свою семью? – Я не хочу про них говорить. – А о чем хотите? – О программе. Толк-то от нее хоть есть? Разумеется, Андре был далеко не первым пациентом, ставящим под сомнение действенность программы или ее методы. Некоторые даже вроде как пытались поучать Леонарда в той области, в которой он был признанным экспертом. Впрочем, так они скорее пытались прощупать его, но для таких, как Андре, это могло быть и прикрытием их юношеской незащищенности – проявлением страха того, что у них не выйдет исправиться. – Я бы сказал, что до сих пор мы добивались довольно значительных успехов. – А давно она уже существует? – О, почти десять лет, если считать то время, когда я выбивал гранты. Буду только рад подробней поговорить об исследованиях, стоящих за применяемой схемой модификации поведения, если желаете… – А мы и вправду можем измениться? Люди действительно с каждым годом становятся лучше? – Я не стал бы этим заниматься, если б не был убежден, что люди способны меняться. Не хочу сказать, что это прямая и ровная дорога к вершине, но до́лжные усилия всегда приносят успех. – Но от некоторых вы все-таки отказываетесь? – Нет, я никогда еще никого не выгонял из программы. Контингент это действительно сложный, так что надо иметь желание работать с такими людьми, несмотря на значительное сопротивление. Андре уставился на свои кроссовки. – А вы не думаете, что некоторые люди все-таки безнадежны? Леонард немного помедлил. – Этот вопрос и объясняет, почему я вообще затеял эту программу. Андре резко вздернул голову – что-то явно возбудило у него интерес. |