Онлайн книга «Универсариум»
|
Китти, грустно опустив глаза, со слабостью в руках убрала телефон. – У меня нет миллиона долларов, – проговорила она. – Для меня сделают скидку, пятьдесят процентов. Но у тебя ведь и пятисот штук нет, правильно? – Угу. На самом деле она имела в виду, что родители ни за что не дадут такую сумму на ее глупые увлечения. Они и без этого наверняка уже жалеют, что когда-то купили ей караоке. Я немного помолчал. Мне стало как-то жалко ее. Конечно, она не голодает и ей есть где жить, да и живет она очень даже роскошно. Просто ей захотелось большего. Ей захотелось из герцогини стать королевой. Она всего лишь маленькая девочка, которая хочет праздника. И пришла к доброму волшебнику просить немного славы. А волшебник – он, в общем-то, может. Конечно, я не собирался выбрасывать пол-ляма честно и нечестно заработанных баксов на исполнение детской мечты Кати Карловой. Но знал, как обойтись без таких больших трат: одного попросим, другому напомним, третьему настоятельно порекомендуем. – Я помогу тебе, – произнес я главные три слова, которые сейчас хотела услышать Китти. За которыми она сюда и пришла. В ее глазах забрезжил рассвет. – Я помогу тебе, если ты действительно будешь слушаться и выполнять всё, что мне тут наобещала… – Я буду! Ее геройский возглас я оставил без внимания. – …Я помогу тебе, если пойму и потом буду всегда видеть, что ты это ценишь, и если ты никогда меня не предашь. Она качала головой в знак подтверждения того, что никогда, никогда, никогда меня не предаст. – Обещаешь? – Обещаю, – соврала Китти. Конечно, соврала. А как же иначе! Может, она сама еще об этом не знает, потому что молода и уж слишком хочет получить желаемое и готова клясться чем угодно, наивно веря, что сдержит слово. – Это правда жестокий мир, Китти, – заговорил я низким голосом наставника. – В шоубизе действуют те же законы, что и в любом другом бизнесе. Единственное, там люди становятся публичными. А это не всегда только кайф, а еще и новый стресс. Какое-то время тебе придется побыть марионеткой в чьих-то руках. Тебе придется даже через не хочу принимать те условия, в которые тебя ставит твой продюсер. Ну теперь-то я хоть не переживаю, что с этой фазой ты справишься, раз уж смогла… – я махнул на нее подбородком и глазами указал на оголенный низ, не дающий мне, сука, покоя. Вот это я намутил. Думал, будет прикольно. А это оказалось чересчур угарно. В ответ Китти довольно улыбнулась и качнула коленками, мол, да, я большая талантище, господин. – Либо вся твоя карьера пройдет в роли тряпичной куклы, в заду которой торчит чья-то рука… ты часто будешь чувствовать, словно сидишь без трусов, голая, слабая, уязвимая и подчиняешься словам важного, руководящего тобой человека. Теперь ее обнаженное положение органично встроилось в мою метафору, и Китти получила для себя ответ, для чего я заставил ее раздеться. Но она ошибалась – я просто выпендривался и хотел красивого зрелища. – Это не всегда плохо, по крайней мере, как мне кажется, для твоих целей вполне приемлемо. Популярность будет однозначно. Полуголая блондинка в кресле слушала меня, словно прилежная студентка на интереснейшей лекции любимого преподавателя. А преподаватель, расслабленный таким вниманием, мог заливисто рассказывать тему предмета, порой зарываясь в свои рассуждения. – Либо в один прекрасный день ты захочешь высвободить свое эго наружу и самой решать, как тебе делать свое дело и под каким соусом подавать. На такой шаг ты сможешь решиться, когда обзаведешься хорошими крепкими связями в нужных кругах… – Как ты? Хи-хи. – Как я. И когда накопишь достаточно средств, чтобы ни от кого не зависеть. Она часто кивала, как и пристало хорошему собеседнику. – Помни, Китти, чтобы взойти на вершину шоубиза, тебе придется совершать поступки, которые сейчас все-таки ты от себя не ожидаешь. Тебе придется обманывать, предавать, подставлять, стравливать людей. Тебе придется эпатировать публику, постоянно участвовать в каких-то скандалах, инициировать их, симулировать их, привлекать внимание к своей персоне разными неординарными выходками, заключать соглашения о фиктивном и публично демонстрируемом романе с каким-нибудь звездным хреном тоже из шоубиза, или из спорта, или из политики, которого женщины даже могут вообще не интересовать. Я хотел драматично и философски подытожить мысль, что однажды она все-таки нарушит обещание и предаст меня. Но не стал. Она придет к этому самостоятельно, без моих напутствий. – А иначе ты утратишь интерес толпы и уйдешь в забвение. И тебя заменят новые идолы, более молоденькие, более раскованные, более безбашенные. Китти как будто насторожилась. Наверное, она уже почувствовала, как ей наступают на пятки мелкие размалеванные сучки. – Тебе придется вычеркнуть из своей жизни многое, с чем ты, думаешь, не сможешь проститься. Всё ты сможешь. Всё сможешь. Я в тебя верю. Это был не комплимент ее силе воли, как она его, наверное, восприняла, судя по ее сияющему лицу. Это было сожаление. – Вот ты стремишься быть похожей на Виолу, значит, тебе придется пройти такой же путь. А она на пути к славе не боялась даже потерять близкого человека. И поставила на первое место свою карьеру, а не любимого мужчину. В итоге их отношения стали разрушаться и они расстались. Китти наградила меня трогательным, сочувствующим взглядом, обозначая, что ей известен второй герой этой печальной любовной истории. Она наклонилась вперед, опершись подбородком на свою ладонь, а локтем – на бедро. Видимо, демонстрировала готовность выслушивать сопливые подробности моей неладной личной жизни, словно мы подружки за бокалом вина и ведерком мороженого. Но долго в этой позе она не продержалась и вновь облокотилась на спинку кресла. Она и так постоянно ерзала, двигая попой то на сантиметр влево, то вправо, то повернув на десять градусов сюда, то на десять градусов туда, но ни в коем случае не размыкая сцепленные в элегантный узел ножки. Наконец она решилась и сказала: – Мне всё еще нельзя надеть белье? Вопрос был задан ею так, как если бы она сама хотела, чтобы я сохранил запрет на ношение трусиков. – Нельзя, – буркнул я. Услышав это, Китти прикусила губу, потом поморгала и изрекла: – Эдуард, я какая-то нелепая в таком виде. Ты не находишь? – и смело улыбнулась. – Мне немного некомфортно в таком… половинчатом стиле, хи. Я чувствую себя дурой. Поэтому, если ты позволишь… Она быстро встала и сняла с себя полосатый пиджачок и полосатый топик, вкатив в мою панораму свои хорошенькие сисечки второго размера с острыми розовыми сосочками. |