Книга Сокол на запястье, страница 105 – Ольга Игоревна Елисеева

— В Горгиппии я стала жрицей Трехликой. — слегка запинаясь, проговорила она. — Я не могу расстаться со своим девством без надлежащих жертв. — Радка изо всех сил показывала, как смущена. — Дай мне ягненка, я должна принести его Кобыльей матери, чтоб ее гнев не коснулся ни нас с тобой, ни всего рода.

Хитрая девочка! Она не сказала: отпусти меня к холму принести жертву — это разумелось само собой, ведь в деревне не было святилища — а сразу заговорила об имуществе, переводя раздражение Ганеша со своего отъезда на потерю скота.

Мужчина колебался. Какая еще жертва? Каждый ягненок когда-нибудь станет бараном и даст в четверо против своего сегодняшнего веса. Но, с другой стороны, Трехликая Мать и так сердита на них из-за кентавров. Может, и стоит ее задобрить? Одной мелкой скотиной за оба проступка? В этом была выгода. Но был и подвох.

Ганеш не хотел отпускать Радку одну. Все люди сейчас заняты. Перед зимой работы много. Но до самого холма тянутся поля, где тореты все еще вскапывают и рыхлят землю, чтоб она не ушла под снег твердыми комьями, а по весне с ней легче было бы возиться. Так или иначе Радка все время будет на виду. Куда она денется?

— Ладно, — бросил он, наконец, — Возьмешь в овчарне белолобого со слабыми ножками. Он все равно до весны не дотянет.

Радка кивнула.

— Да, и оставь оружие. — его голос был крайне недовольным.

— А лошадь? — робко спросила она.

— Лошади в конюшне. — Ганеш махнул рукой и отвернулся.

Девушка почувствовала, что у нее слабеют ноги. Кажется, первый кон она выиграла. А дальше, как кости лягут.

* * *

У конюшни Радка поколебалась несколько минут. Она страшно боялась встретиться с пленным кентавром лицом к лицу. Но выхода не было.

Створки жалобно заскрипели, и в узкую полоску света просунулась всклокоченная голова. Перед входом девушка зачем-то стянула свой островерхий колпак, который нахлобучила дорогой. Она вообще переоделась во все свое — для верховой езды — чем вызвала лишние подозрения Ганеша.

Почти все стойла оказались пусты. Только в самом последнем кто-то шевелился и недовольно всхрапывал. Радка кралась по конюшне, плохо различая предметы в полусумраке. Если там этот, она потихоньку выберется назад. Всадница лучше бы сквозь землю провалилась, чем оказалась рядом с кентавром. Ей было так стыдно за своих соплеменников!

Она только посмотрит и уйдет. Может, там и обыкновенная лошадь? Вон ноги-то… Хотя у них у всех ноги… Мысли Радки оборвались, а сердце застучало, как овечий хвост. Выглянув из-за края деревянной поилки, она нос к носу столкнулась с человеком-конем, уже давно не без любопытства наблюдавшим за ее странными действиями.

«Чумовая девка! Лошадь что ли решила украсть?»

Они смотрели друг на друга глаза в глаза, и страх, написанный на лице гостьи, удивил Хиронида. «Чего меня-то бояться!»

— А других лошадей нет? — сглотнув, спросила Радка, и тут же поняла, какую бестактность сморозила.

— Все на работах. — спокойно ответил человек-конь. У него был не злой голос и не злой взгляд. Кажется, он не собирался сейчас же напасть на Радку и закусать ее до смерти за то, что тореты сделали с ним самим.

— Мне надо… — девушка попятилась.

— Куда ехать-то? — спросил Хиронид.

— К Кобыльему Холму. — Радка сама не понимала, почему не бежит из конюшни.

— Я отвезу. — бросил кентавр. — Вон седла. — он указал рукой в угол, где кучей лежала сбруя, но Радка только еще больше отшатнулась.

— Без седла можно? — пролепетала она.

Хиронид пожал плечами. Без седла, так без седла, у всех свои причуды.

— Узду возьми.

Она замотала головой.

Хиронид хмыкнул, сам снял с гвоздя уздечку и небрежно набросил себе на голову. Затягивать не стал.

— Люди смотрят. — пояснил он. — Пусть болтается.

Они вышли из конюшни, и Радка, встав слева от него, согнула ногу, а человек-конь, наклонившись, подхватил ее под колено и, забросил себе на спину. Хиронид удивился, как привычно у обоих получилось это движение. Девушка явно ездила раньше с кентаврами (у них говорили «с», а не «на»). Потому не могла позволить себе ни седла, ни уздечки. Сидела осторожно, даже особенно не сдавливала бока. Знала, что не уронят.

Тем более ей в голову не пришло связать ему руки. Другие тореты не преминули бы поступить именно так. «Зачем лошади третья пара копыт?» — всегда ржал Ганеш, захлестывая кентавру запястья.

Пока ехали по деревне, Хиронид сам сложил руки сзади и намотал на них конец уздечки. Нечего пялиться! Люди и правда провожали их тревожными взглядами, но никто не двинулся вслед.

Миновав зимник, человек-конь пошел быстрее. Радка не знала, за что уцепиться. Обычно женщины держали кентавров за пояс или за плечи. Никогда за гриву, какой бы длинной и красивой она ни была. Кому понравится, когда его дергают за волосы? Но сейчас всадница не решалась даже пальцем притронуться ни к руке, ни к спине человека коня. Они были в ссадинах и длинных багровых полосах.

— А много кентавров погибло? — робко спросила она.

— У холма посмотришь. — бросил через плечо Хиронид.

— Но кто-то ведь уцелел? — настаивала Радка.

— Нет. — процедил сквозь зубы человек-конь. — Мы с Нессом были последними. Несса убили.

— А Хирон? — не выдержала всадница. — Он не мог умереть! — от волнения кровь бросилась ей в лицо.

— Что тебе до Хирона? — кентавр остановился и повернул к спутнице голову.

— Он мой учитель. — губы девушки дрожали.

Кентавр, прищурившись, смотрел на нее.

— Маленькая Радка? — наконец, неуверенно проговорил он.

Всадница застыла, тоже вглядываясь в его лицо. Они с Хиронидом плохо знали друг друга. Когда царь кентавров взял Радку в ученицы, его сын был уже молодым жеребчиком и отправлялся в путешествие. Люди-кони любили именно так завершать воспитание детей. Посмотреть мир — самое главное в жизни, считали они.

Радка запомнила Хиронида долговязым переростком с всклокоченными волосами, которые вставали на ветру черным солнышком вокруг головы. Царь гордился сыном и всегда хвалил его девушке. А ее ему. У Хирона было большое сердце, и когда он оказался один, его отцовские чувства излились на маленькую синдийку.

«Ты учишь ее тому, что женщине знать не обязательно! — смеялся сын во время коротких приездов домой. — Она скоро будет стрелять лучше тебя! Но ты хоть раз отвез ее на поле? Разве она не должна рожать детей?» «Всему свое время. — возражал мудрый Хирон. — Не нужно торопиться».

В последний раз девушка видела сына учителя перед самым отъездом на службу Тиргитао. Теперь он вырос и стал очень походить на отца…

— Хиронид? — Радка еле узнала его в этом чумазом существе со сбитыми боками и кровавыми потеками на лице. — Хиронид! — мгновение она сидела прямо, как стрела в колчане, а потом кинулась ему на шею. — Слава богам, ты жив!