Книга Сплетни нашего городка, страница 32 – Кэролин Браун

– Ну а я не была в церкви с тех пор, как вышла замуж за Перси. И Бог пока не покарал меня.

Летти громко рассмеялась.

– Ты так похожа на свою бабушку Бейкер. У нее было замечательное чувство юмора. Я любила ее почти так же, как не любила другую твою прабабушку за то, что та забрала Джина у Флоры.

– Летти! Хватит ворошить скелеты в шкафах. – Надин бросила в ее сторону укоризненный взгляд.

– Все в порядке. Папа рассказал мне эту историю вчера за обедом. Вы хоть понимаете, что в этом году моей маме исполняется пятьдесят лет? Неудивительно, что она в таком раздрае. Она слишком красива, чтобы стареть. – Дженни Сью прошлась с коробкой по залу, выискивая на полках любовные романы.

– Шарлотта всегда была великолепна. Знаешь, что ей следовало бы сделать? Открыть свой центр красоты для таких девушек, как Крикет, – сказала Надин.

– У Крикет нет никаких проблем с внешностью. Просто некоторые из нас чуть пухлее, чем вы, тощие селедки, – фыркнула Летти. – Шарлотте всего-навсего нужно с достоинством принять свой возраст и стареть красиво.

– Как это делаешь ты с черными как смоль волосами, – фыркнула Надин.

– Оставь мои волосы в покое, и я промолчу про твою плоскую грудь, – парировала Летти.

Все-таки весело живется в Блуме, что в штате Техас, подумала Дженни Сью, задаваясь вопросом, зачем она вообще уехала отсюда. Ах да, это как-то связано с тем, что ее мать заплатила неудачливому торговцу бриллиантами за то, чтобы тот «посватался» к ней – интересно, это словечко еще в ходу? Если нет, им следовало бы взять его на вооружение, потому что оно такое же устаревшее, как и «приданое».

До нее доносились отголоски спора сестер, но мысли блуждали где-то далеко. Любил ли ее Перси когда-нибудь? Огорчился бы он, узнав, что их дочь родилась мертвой? Или испытал бы облегчение, потому что не придется платить алименты на ребенка?

– Бедняжка Крикет, – кудахтала Надин, как старая курица, созывающая своих цыплят. – Она из тех девушек, что любят находиться в гуще событий, а не торчать дома с задранной ногой.

– Завтра после обеда нам надо будет поехать проведать ее, – сказала Летти.

Надин отхлебнула чаю.

– Сделай пометку.

– Пометку? – переспросила Дженни Сью.

– Дорогая, в нашем возрасте легко забыть важную новость, поэтому мы записываем все, что слышим в течение дня, – объяснила Летти.

– Вы имеете в виду сплетни?

– Это одно и то же, – хором произнесли сестры.

– Теперь рассказывай, что там у вас с Риком? – Надин подалась вперед, как будто делилась секретом.

– В смысле? – удивилась Дженни Сью.

– Он тебе нравится? Ты ему нравишься? Вы ходите на свидания? – сыпала вопросами Летти.

– Спокойно. Да, мне нравится Рик, но как друг. Не знаю, нравлюсь ли я ему, и мы уж точно не встречаемся. Я здесь всего неделю. Это было бы слишком быстрым развитием событий, – ответила Дженни Сью.

Надин захлопала в ладоши.

– Ты проиграла. Гони два доллара.

Летти вытащила из сумочки две ветхие долларовые купюры.

– Я отыграюсь к концу дня.

– Может, и так, но эти денежки теперь мои.

– Это настоящие деньги? – спросила Дженни Сью.

– У нас около десяти таких банкнот, это наш резерв на сплетни. Мы пользуемся этими купюрами уже почти полвека, – ответила Летти.

Дженни Сью выронила обе книги, что держала в руках.

– Вы меня разыгрываете, да?

– Правда и только правда. – Летти подняла вверх два пальца. – Клянусь на Библии моей мамы. Мы бы не стали лгать нашему другу.

– Значит, вы считаете меня своим другом, даже несмотря на то что все эти годы враждуете с Уилширами? – спросила Дженни Сью.

– Дорогая, ты – Бейкер, и мы любили твою бабушку Веру, так что да, ты наш друг.

– И, поскольку ты наш друг, – Надин понизила голос до шепота, – когда пришельцы все-таки найдут способ проникнуть к нам через твой навороченный телефон, мы тебя защитим. У меня в доме бетонный погреб, полный консервированных овощей и фруктов. Там же две старые двухъярусные кровати и тысяча патронов к моим ружьям. Думаю, мы сможем продержаться какое-то время.

– Спасибо вам. Это развеет мои страхи. – Дженни Сью отвлеклась от работы и заключила старушек в объятия.

* * *

Хотя Рик обычно избегал зеркал как чумы, особенно когда снимал рубашку, в то утро после душа он рискнул подойти к одному из них и позволил себе предаться воспоминаниям о роковом дне в своей жизни. Он и другие рейнджеры получили план боевого задания и упаковали снаряжение. Все ребята были суеверны, как бейсболисты, и у каждого имелись свои приметы. Рик взял себе за правило складывать всю амуницию в походный рюкзак и три раза его распаковывать и собирать заново, чтобы убедиться, что ничего не забыл. После этого он застегивал молнию, расстегивал и снова застегивал. Затем проверял оружие и дважды пересчитывал патроны. Наконец он целовал свой жетон и тогда был полностью готов к выходу.

В то утро он не изменил своим привычкам, но, пока собирался, думал только об отце. Накануне вечером они с Крикет общались по «ФейсТайм», и она рассказала ему, что отец сильно сдал в последнее время и уже после обеда заметно уставал. Всю свою жизнь он работал в поле – сильный как бык, – и, когда ему стало трудно вкалывать с утра до ночи, это не могло не насторожить. О том, что у отца рак, узнали, пока Рик лежал без сознания в госпитале.

Рик потрогал шрамы на груди и боках и повернулся посмотреть на самый большой – тот, из-за которого ему пришлось заново учиться искусству ходьбы.

– Ни одна женщина не захочет видеть такое, – пробормотал он.

Его бригада выполнила задание и пробиралась к вертолету, вырываясь из-под обстрела, когда он услышал щелчок. У него не было времени принять решение о том, стоит ли делать следующий шаг. В следующее мгновение до него дошло, что он парит в воздухе.

Двое друзей схватили его под руки и затащили в вертолет, а потом он отключился. Очнувшись, он догадался, что жив, потому что испытывал нестерпимую боль. Его лучший друг спал на стуле рядом с больничной койкой и, когда Рик застонал, резко проснулся и побежал за медсестрой. Хорошей новостью стало то, что он не погиб. Плохая новость заключалась в том, что ему пришлось провести несколько месяцев в реабилитационном центре, после чего его признали негодным к военной службе.

Громкий голос Крикет вернул его из прошлого в настоящее, когда она крикнула из гостиной:

– Тебе лучше поторопиться. Ровно через пятнадцать минут ты должен быть в библиотеке, чтобы забрать букмобиль.

– Да, сэр. Слушаюсь, сержант, – отозвался он.

– Я не в духе. Не дерзи мне, – огрызнулась она в ответ.