Книга Пепел и пыль, страница 37 – Ярослав Гжендович

Каково было видеть эти сверхъестественные глаза каждый день? Может, мы смогли бы какое-то время встречаться втайне от ее теток? Смогли бы они узнать? А может, она сумела бы это от них скрыть? Если бы захотела?

Умывшись и почистив зубы, я выпил молока, затем погасил свет и пошел спать. Нормально, в постели, в половине двенадцатого. Как человек, без чудес, загробных миров и видений. Обычный сон. Подушка, одеяло, стакан воды на тумбочке. Как нормальный человек.

Я проснулся за долю секунды, ошеломленный, не в силах собраться с мыслями и полностью беззащитный, словно парализованный.

Звонил домашний телефон. Звонил мой мобильник. Горели все лампы, играло радио, телевизор гудел белым шумом, синевато отсвечивал экраном компьютер. Всё сразу.

Я лежал с распахнутыми от ужаса глазами, залитый электронной какофонией звуков, и не мог никак среагировать.

Сперва я подумал, что ко мне кто-то вломился. Потом сам не знаю, что думал.

Я снял трубку телефона у кровати. Мобильник заходился своей мелодией где-то в прихожей.

Это была она. Патриция. Я узнал ее голос, хотя он изменился, став страшным и хриплым, со странными помехами. Он звучал будто из преисподней.

– По-о-омоги… Умоляю… Это я-а-а… Помоги мне-е-е… – одновременно хрип, шепот и крик. Если бы можно было позвонить с виселицы, это звучало бы именно так. Я чувствовал, что меня пробирает леденящая дрожь и встают дыбом волосы.

Это была она – Патриция.

Естественно, я кричал в ответ обязательное: «Что случилось? Слышишь меня? Где ты?»

– Умо-ля-я-аю… По-омоги-и…

Я вскочил с постели. Возясь со штанами, подумал, что это наверняка сон. Иначе и быть не могло.

А потом я немного подумал и успокоился. Кто-то явно меня разыгрывал. То был не первый странный призрачный телефонный звонок, который я принял. Да, она могла мне звонить. Но почему горели все лампы? Кто включил телевизор?

По экрану компьютера сверху вниз плыла ровная колонка букв: «Помоги мне помоги мне помоги мне…»

«По-о-омо-о-оги… – хрипел телевизор, давясь белым шумом. – Это я-а-а-а…»

Патриция. Может, ведьмы именно так зовут на помощь?

«По-о-омо-оги…»

Я сунул ноги в ботинки, едва справившись со шнурками, переплетавшимися будто черви в дрожащих пальцах. Документы. Ключи.

Ключи от машины. Телефон. Визитная карточка – ее визитка, лежавшая на столике у телефона в гостиной. За ней пришлось возвращаться из гаража.

Не помню, как я открыл гараж и ворота. Не помню, закрыл ли их снова.

Помню лишь пустой город в рыжем свете натриевых фонарей, пульсирующие желтые огни светофоров на замерших перекрестках. Брошенные улицы, по которым ветер гнал старые газеты и пластиковые мешки. Как после катастрофы. Все это напоминало Междумирье. Помню писк шин на мокром асфальте и сожаление по поводу отсутствия у меня оружия.

Я не знал, что случилось, но чувствовал – проблема не в том, что у нее запутались в плойке волосы.

Увы, оружие вполне могло понадобиться. Даже в более нормальном государстве, где пистолет – просто вещь, а не сатанинское отродье или привилегия важных шишек, полицейских и бандитов, я не получил бы разрешения. Я чокнутый. У меня справка.

Я сверил адрес с разложенным на пассажирском сиденье планом, стоя среди обшарпанных каменных зданий и закрытых размалеванными граффити деревянными ставнями витрин магазинов.

Она жила в старом каменном доме, таком же, в каком я провел детство и в каком не хотел бы жить за все сокровища мира. Мне они хорошо знакомы – холодные запущенные лестничные клетки, вечно темные, от которых расходится каменное эхо до самой крыши; дворы-колодцы из голого, раскрошившегося от времени кирпича, часто испещренные следами от пуль стены, кривые окна с маленькими стеклами. Наслоившийся за поколения смрад капусты, тухлятины и плесени. Множество ду́хов, воспоминаний и слез, буквально сочащихся из стен. Терпеть не могу подобные места.

Я припарковался невдалеке от ее дома, с обязательной подворотней в виде перевернутой буквы U.

А потом дал поглотить себя слепому квадрату из стен среди блестящих чернотой окон и вошел внутрь.

Лестничную клетку недавно отремонтировали, каменные ступени отскребли, кованые перила отполировали и окрасили в цвет старой бронзы. Вместо вони тухлятины чувствовался запах свежей краски.

Стараясь ступать как можно тише, я поднялся на самый верх. Именно там, на переоборудованном чердаке, жила она. Я добрался до места, стараясь не шуметь и почти не сомневаясь, что сейчас выскочит с гавканьем какая-нибудь страдающая бессонницей соседка – и тут погас свет.

Автомат вырубил электричество, и я оказался во тьме египетской, понятия не имея, где выключатель. Шарить на ощупь боялся, чтобы случайно не нажать на чей-нибудь звонок.

Щелкнув зажигалкой, я с трудом разобрал буквы на дверях. Здесь. Соседняя дверь, сколоченная из досок и скрепленная болтами, мало напоминала вход в чье-то жилище.

Я нашел выключатель, а потом нажал кнопку звонка, понятия не имея, что стану говорить, если она мне откроет вся растрепанная и окажется, что я вытащил ее из постели.

Позвонив в очередной раз, я приложил ухо к холодному деревянному покрытию дорогой бронированной двери.

При свете были видны нацарапанные на имитации ореха знаки – кружки, стрелки и большая звезда, вписанная в круг. Чем-то они напоминали символы зодиака. Ну да. Ведьма. Замки́ замка́ми, а пара оберегов не помешает. У меня дрожали руки.

Я несколько раз нажал на ручку – естественно, безуспешно.

Я позвонил снова. Свет погас в очередной раз.

Нашарив выключатель, я вспомнил, как Патриция за ужином торжественно клялась, подняв два пальца будто скаут: «Клянусь, что сделаю вторые ключи и спрячу. А если бы это была не Кристина, а я бы сама их потеряла? А если меня обкрадут? Тогда бы я оказалась в полной заднице».

Ящик с пожарным шлангом висел на стене, между ее квартирой и дверями на чердак напротив. Новый, из покрытой красным лаком стали, он скрывал видневшийся через круглое окошко намотанный на барабан расплющенный шланг, заканчивавшийся замысловатой насадкой, и какие-то краны. Ящик, однако, был заперт на висячий замок.

Что за кретинизм, подумал я. А если пожар?

В этом случае следовало разбить круглое окошко в дверце и вытащить шланг через него. Мне, однако, нужно было открыть ящик, хотя особого смысла это не имело. Скажем, она потеряет ключи от квартиры – а от этого замка́ ключи останутся?

Я дернул замок, и он вдруг открылся. Просто так. Он вообще не был заперт или просто сломался.

Внутри, однако, ничего не оказалось.

Я ощупал шланг, металлический барабан, на который он был намотан, стенки и дверцы.