Книга Письма, страница 20 – Алина Лис

“Это все не со мной. Этого просто не может быть” – мысли текли медленно, не подчинясь бешеному ритму творящегося вокруг ада. Все казалось призрачным, нереальным. Воображение пасовало, не в силах ни достроить, ни понять картину происходящего. Волчица просто сидела в сугробе. Сидела, смотрела широко распахнутыми глазами на черную кляксу чуждой ауры. Счастье Кари, что тварь была слишком поглощена, пожирая несчастного Сейлора.

Надо встать и пока эта монстр не опомнился уползти как можно дальше. Или не надо? Вдруг так она привлечет его внимание?

Она все же попыталась подняться на четвереньки – неуклюжая в слишком толстом полушубке. Тварь перестала чавкать, повернулась, и Кари кожей ощутила ее интерес.

Она успела мысленно попрощаться с жизнью и отчаянно пожалеть, что все заканчивается так быстро и глупо, перед тем, как Чарльз сбил ее с ног и навалился сверху, прикрывая своим телом. Успела увидеть, как над ними вспыхивает золотистый купол, и как пришелец из чужого мира похожий на черную кляксу бьется в этот купол, сминая, уничтожая его своим телом. Успела увидеть, как мерцающий щит лопается и осыпается фейерверком искр. Как торопливо созданный ее мужем магический удар отшвыривает бестию в сторону.

И слишком поздно – как вторая, куда более мелкая тварь с пронзительным криком падает с воздуха.

***

Перед носом появилось нечто, источающее аппетитные запахи свежего хлеба и мяса. Кари вздрогнула, выплывая из отупелого отчаяния.

– Что это?

– Сэндвич, – Бриджит сунула ей пакет в руки. – Давай, Кари! Тебе надо поесть.

– А… – она вяло откусила. Прожевала, не чувствуя вкуса и снова уставилась туда, где по ее прикидкам находилась дверь операционной. Забытый сэндвич выпал из разжавшихся пальцев.

В госпитале пахло антисептиком, кровью и усталостью.

– Кари, послушай, – ассистентка опустилась рядом и обняла ее за плечи. – Тебе надо поесть. И поспать тоже не помешало бы.

– Сколько времени? – перебила ее Кари.

– Шесть утра, – в голосе Бриджит зазвучал укор. – У тебя же есть часы.

Часы? А, да. У нее действительно есть часы. На руке.

– Хватит издеваться над собой. Ты ничем не поможешь майору Маккензи, если умрешь тут с голода.

– Почему так долго? – снова перебила ее Кари.

К Вратам они прибыли около одиннадцати утра. Прорыв случился примерно через полтора часа. Самое позднее, в половину второго Чарльза ввезли в операционную.

И с тех пор ничего. Тишина. Только странные личности, которые появлялись периодически, уговаривая Кари пойти поесть, поспать, отдохнуть. Волчица не обращала на них внимания и они уходили.

Почему так долго? Он же оборотень, у него же регенерация, а здесь самые современные медицинские амулеты, самые лучшие военные хирурги и целители. Это не должно было занять больше часа!

Сначала она ждала с минуты на минуту, что дверь в операционную распахнется, и ее впустят внутрь. Что она сможет обнять своего волка, признает, что он был прав, а она глупо рисковала, требуя снять щиты. Что они вместе посмеются над пережитым ужасом.

Но секунды складывались в минуты, минуты в часы, и ничего не происходило. Та же дверь. Тот же коридор. Та же тревожная тишина.

Будь прокляты эти Врата и дурацкая идея Алана, и Раум, решивший во что бы то ни стало сэкономить на постройке вышек. И ее собственная глупая самонадеянность, которая привела Чарльза туда.

Словно в ответ на эти отчаянные мысли со стороны дверей раздался щелчок, а потом Кари увидела ауру.

– А вот и целитель! – с фальшивой бодростью объявила Бриджит. Кари вскочила.

– Доктор Эрроу! Как прошла операция?! – голос охрип от долгого молчания и звучал глухо. От мужчины пахло потом, лекарствами и кровью Чарльза. Ее Чарльза!

Волчица внутри встрепенулась и глухо зарычала.

Он тяжело вздохнул.

– Мы сделали все, что в наших силах…

В животе поселился сосущий морозный ком. Словно открылся портал в Бездну, вытянул в одно мгновение все чувства, эмоции, надежды и мечты, оставив взамен только леденящий ужас.

Кари покачнулась, глотнула воздуха, тщетно пытаясь вдохнуть.

– Что с ним?! – слова царапали гортань, как горсть шмелей. – Он… – закончить предложение, сказать “Он умер?” она не смогла. Просто не смогла.

– Жив, – поспешил успокоить ее врач. – Но боюсь, что на этом хорошие новости заканчиваются.

***

В тот день ее к Чарльзу так и не пустили, отговорившись, что пациент все равно спит после операции и слишком слаб, чтобы принимать посетителей. Сама Кари чувствовала себя такой вымотанной после двух суток без сна, что не нашла сил протестовать. Она позволила Бриджит отвести себя в комнату, где всего лишь прошлой ночью стала женщиной в объятиях своего волка. Не раздеваясь упала на кровать, уткнулась носом в подушку, вдыхая еле ощутимый запах его волос, и разрыдалась.

Со слезами пришло облегчение, морозный ком в животе чуть оттаял, и Кари смогла уснуть.

Она проспала почти сутки, и даже не сразу поняла, что пять часов на стрелках ее наручных ходиков – это пять утра. Впрочем, даже если бы поняла, ее бы это не остановило. Как не остановил охранник в госпитале.

– Я хочу видеть своего мужа, – повторяла Кари – негромко, но упрямо, всем своим видом давая понять, что не уйдет. Что единственный способ избавиться от нее – это увести силой и запереть.

К счастью, охранник на такую вольность по отношению к супруге майора Маккензи не решился.

По словам медсестер Чарльз еще спал, и Кари заняла место напротив его палаты. Чуть позже к ней присоединилась Бриджит в компании завтрака. Подчиниться ей было проще, чем спорить, поэтому Кари запихнула в себя бутерброды и яблоко, не чувствуя вкуса, словно они были сделаны из картона.

Наконец, когда стрелки на наручных часах уже приближались к десяти, ей дозволили войти в палату.

Чарльз лежал на кровати в окружении запахов бинтов и болезни. Его аура потускнела, налилась красным, а на уровне третьей чакры чернело жутковатое пятно. Кари снова остро пожалела, что не может увидеть его так, как видят обычные люди.

– Привет… – она попыталась выдавить улыбку, но получилась только жалкая гримаса.

– Привет, – тяжело откликнулся он. – Ты уже знаешь?

– Знаю.

Паралич – перебит позвоночник в районе поясничного отдела. Яд нибблера проник в ткани и нервы, регенерация невозможна. Это навсегда.

Думать об этом было больно. Неужели ее Чарльз – такой сильный, уверенный в себе, надежный – никогда не сможет сам встать с кровати?

Жестоко. Так жестоко, так несправедливо, что поверить в это до конца не получалось.

– Вот что называется “не судьба”, – кажется, он пытался пошутить, но в его голосе звучало слишком много горечи. – Недолго я был твоим мужем, Луна моя.