Онлайн книга «Его любимая зараза»
— А третий-то кто? — удивился ушастенький. — Да Сааразас, — отмахнулась я от него, приваливаясь к соседней стенке, ожидая, пока пройдут неприятные мураши в конечностях. — Сначала он метаморф, потом уже директор. А самое обидное, знаешь, что? — Что? — Что о моих тайнах все вокруг прекрасно знают, но собственные поведать не спешат! Так что да. Злиться на недоверие я имею полное право! — А кто-то запрещал? — снизу вверх посмотрела на меня пьяная, ехидная, эльфийская морда. И мне как-то сразу захотелось ему ухи надрать! Но, к счастью, меж пальцев в этот самый момент попала тонюсенькая, едва заметная магическая ниточка. И я радостно распустила слюни: — Нашла! — Что нашла? — не понял моего восторга Агиларушка. — Силы на прощение всех виноватых? — Причину для резкой смены темы неприятного мне разговора, — огрызнулась я. — Конец охранного плетения нашла! Давай распутывать? — Я уж думал, посерьезнее, что-нибудь, — закатив глаза, эльф сполз на пол, на скорую руку наколдовав себе под туловище неплохую иллюзию эдакого шикарного тюфяка, перетянутого темно-сливовым бархатом. Золотистые кисти на его углах явно колбасило, но такие мелочи блаженную ушастую морду не волновали. — Мне пофиг. — Вот тебе пофиг, ты и лежи, — усевшись рядом, я, закатав рукава, и высунув язык от усердия, рьяно принялась за дело, под нудные ремарки Отступника. Естественно, это мне они казались нудными, доля смыслто в них как раз присутствовала. Гил честно не понимал, куда, в случае успеха, мы попремся на ночь глядя. Обнести столовую на еду? Так нас скорее гремлины из обслуживающего персонала сожрут, чем отдадут остатки с ужина — их заслуженный паек, все-таки. А продукты на завтрак привезут только к рассвету, с возвращением владельца академии, на свежести овощей, фруктов и даже хлеба не экономили. Попробовать утечь из общежития вообще? Это уже вполне возможно, если, конечно, бдительная горгулья с башни орать, как блаженная, не начнет. Но даже если проберемся за ворота, один суровый орк в своей родной сторожке всегда бдит на совесть. И есть у него одна занятная привычка, сначала кинуть дубину в темноту, а уже потом спрашивать, кого там шальным ветром занесло к его пенатам! Да и кракен мой родненький, хоть и имеет некое трепетное отношение к моей персоне, скорее мост своим хвостом снесет, чем позволит нашей нетрезвой компании попасть на тот берег. Да и Ночная Стража, едва увидит наши метки на запястьях, вытурит нас из ближайшей таверны быстрее, чем мы поднимем тост «за нас, за вас и за спецназ». И пофиг им будет, что выпить мы собирались как раз в их честь! Нет, остается, конечно, самый нейтральный вариант — начесать лыжи в сторону личных покоев Агиларушки. Вот только он давно делит жилые квадратные метры с младшим наследником темноэльфийского престола. И из его же запасов, кстати, за сегодня уже четвертую бутылку уволок… В общем, идти нам было особо некуда и незачем. Но принцип же! А принципы нетрезвой, обиженной попаданки — это вообще, хаос, кошмар и разрушения. И окружающих от полного ахтунга спасла только моя лень, трясущиеся ноги, темнота за окном, да двоившаяся картинка в глазах. Одной найденной свечи для полноценной работы отчаянно не хватало, и вскоре плетение охранного заклинания запуталось в моих руках окончательно, нежели поддался хоть немного. И тогда, потеснив Агилара на его мягонькой, изрядно побледневшей к тому времени «подстилке», я принялась горланить песни. Увы, заунывное, депрессивное нытье этот чертов пофигист не поддержал. Но «Короля и шута» мы весьма неплохо поорали дуэтом. Из тех песен, которые, естественно, я на нетрезвую голову сумела вспомнить, а он вообще знал. — Пускай круто, меня зано-о-осит, душа чуда, еще про-о-осит, — обновили мы свой репертуар треком группы Би-2. — Что в Иркутске, что в Норильске, какой русский, не пьет виски! — Я, конечно, смутно помню, что такое виски, — послышался вдруг смешок со стороны входной двери. — Но что кто-то русский успел хорошо нализаться — это уже данность. — О! — почему-то обрадовалась я, услышав знакомый голос. Но поднять голову, дабы убедиться, казалось совершенным кощунством по отношению к самой себе. — Явление предателя Родины народу! — Слышь, Родина-мать, — в поле моего зрения показались знакомые сапоги, и сверху вниз на меня посмотрел ухмыляющийся золотой дракон. — Это когда я тебя предать успел? — Да только что! — честно выдала я. — Еще недавно «мое солнце и звезды» была, а теперь незыблемое «слы-ы-ышь»! А мы ведь вроде не десять лет в браке, Архан. Чё ты злой такой, а? — У-у-у, — изумленно присвистнул дракончик, полное имя которого я сейчас не смогла бы выговорить даже в мыслях. — Этому столику больше не наливать. Давай, вставай, Лесёнок. Пойдем, уложу тебя в кроватку. — Не-не-не, — взбрыкнула я, и даже умудрилась сесть каким-то чудом, даже без посторонней помощи. — Тварь я дрожащая или право имею?! — Лесь, ты чего? — окончательного припух золотой дракон, который, вроде, в любых состояниях (и нестояниях) имел сомнительную честь меня видеть. Но наезды в свою сторону явно слышал впервые! — Перепила? — Немного, — призадумавшись, уверенно кивнула. — Но мыслю ясно, как никогда! — Я так понимаю, — послышался вдруг еще один мужской смешок, уже гораздо более усталый. И, чего скрывать? От знакомых ноток в нем я невольно вздрогнула, забыв даже об остатках крови, гуляющих в моих венах, с трудом протискивающихся среди алкоголя. — Сомелье имеет ввиду нашу привычку перетаскивать ее без разрешения в разные, сомнительные места. Я прав? — Зрите в корень, Ваше Темнейшество, — бодро отчеканила я, натягивая, пожалуй, слишком счастливую улыбку. Вот прям приторную! — Право я имею знать, что, как и почему. Не? — Я даже спорить не буду, — я пропустила тот момент, когда Темный Князь, собственной, неповторимой персоной, опустился передо мной на корточки, бок о бок с усмехающимся Арханом. — Допустим, имеешь. И сейчас ты, ввиду твоего состояния и, несомненно, глубочайшего нервного потрясения, имеешь полное право лечь и отдохнуть. Ведь так? — Так, — покивала я, внутренне балдея от его голоса, но отчаянно не признаваясь в этом даже себе. — Но с вами я все равно никуда не пойду! Князь негромко матюгнулся, изображая фейспалм. А золотой дракон протянул руку: — А со мной? — А с тобой тем более! — припечатала мстительная я. Ругались мужчины уже хором. А после переглянулись, явно не понимая, что теперь со мной делать. В конце концов, так и не придя к консенсусу, ввиду отсутствия цензурных слов и хоть какого-то разумного плана действий, Аарахарн вздохнул угрюмо: — Агилар? И друг мой, всё это время валяющийся рядышком, ответил долгим, тягучим, мужественным храпом… |