Онлайн книга «Королевский шут»
|
— Идиот! — Верно! — согласился я. — Полный идиот! Всю жизнь собираешься за спины прятаться? Не выйдет. Нравится женщина — докажи это! Не нам — мы и так тебя любим, а ей. Был у нас в прошлом мире такой персонаж — Сирано де Бержерак. Как и Хитрован, нос имел неслабый! Один аристократ, страдающий косноязычием, попросил его признаваться своей драгоценнейшей в любви, и барышня носатого выбрала! Хочешь, Штиха отправим? — Ни за что! — резко отверг Парб моё предложение. — Сам! — Завтра? — Да хоть сейчас! Но всё равно сволочи вы… * * * Ланирия входила в здание Школы Живописцев. Не как обычно, внутренне собравшись и ожидая «косых» взглядов, а расслабленно. Как там вчера наставлял на репетиции Король Шутов свою жену? «Фанька! — говорил он. — Ты себе цену знаешь, а значит, должна не сутулиться и походка „от бедра“! Перестань семенить! Покажи и Хитровану и Скале, яка ценность мимо их носа проплывает!» Вроде и сценку играют, но в жизни так и есть! От этого самого бедра могу так пройти, что всех в коридоре посшибаю — Творцы на «корму» не поскупились! Кому не нравится — размажу морду, как Парб по холсту! О! Вот и он, кстати, дверной косяк подпирает! — Привет! — улыбнувшись, поздоровалась с шутом Ланирия. — Ждёшь кого? — Ээээ… Здравствуй…те, Ланирия… Хотел поблагодарить за вчерашнее. Нашим очень твои замечания понравились. — Так ты здесь из-за меня? — Не… Из-за них. Просили передать, что вы молодец, и с удовольствием будут видеть тебя у них. Улыбка сползла с лица девушки. — Тебя просили передать?… Ну, что ж… Передай спасибо. — Так я сам это… Тоже из них, если чего… — Не поняла. — Они просили передать, а жду сам… — Дождался. И чего? — Да всё… — Я пошла? — Иди…те… Не успела Ланирия отойти и трёх шагов, как глухой удар чем-то тяжёлым, сотряс стену, вызвав «снегопад» из побелки. — Нравишься мне! — раздалось в спину. Она повернулась, глядя, как Парб растирает кулак со сбитыми костяшками. — Опять не поняла… — Ланирия Бельжская! Ты мне очень нравишься! Не шуту такое говорить дочке самого казначея, но вот если и напишу картину, то только с тобой! И у себя повешу, если тебе не понравится! — Парб… Что это сейчас было? — В любви признаюсь! — вымолвил через силу великан, явно собирающийся от своей вселенской наглости упасть в обморок. — Чего?!!! Раздались смешки невольных зрителей. — А ну, цыц! — преобразившись, пригрозил Скала. — Учтите, что холстов в школе много, а морда у каждого в единственном экземпляре! Народ как ветром сдуло. — Ну, что? Простишь за такое? — Идиот. — И ты туда же… Вначале Илий с сестрёнкой обозвали, а теперь… — Так ты с ними советовался? — Больше не с кем… — И они знают? — Мне Фанни даже речь приготовила, только, как тебя увидел, всё забыл. — Творцы… Такого ещё в моей жизни не было! Здоровенному мужику советует маленькая жена его друга, как признаваться в любви! И что она ещё сказала? — Чтобы грудь не упоминал… Ой! — прикрыл ладонью рот Парб. — Хм… И чем ей грудь моя не понравилась? — Можно я уйду? А? Всё испортил… — Стоять! — уперев руки в противоположные стены узкого коридора, приказала Ланирия. — Быстро отвечай! — Всем понравилась! Даже Штиху! Но Колокольчик говорит, что лучше с глаз начинать, чтобы не смущать. — То есть, вы мою грудь обсуждали?! — Не… Только я. — Ещё лучше! — Да пойми ты! Не обсуждали! Я сказал, что нравишься мне очень, что нет никого красивее тебя! Вот и всё! Фанька спросила, на что особое внимание обратил — я и стал перечислять! Отпусти, пожалуйста, пока не опозорился совсем… — Уже опозорился! — А… Ну и пусть! — вдруг резко успокоившись, продолжил Скала. — Хочешь знать? Пожалуйста! И выкидывай потом в окно! Ты — идеальная! Руки, лицо, грудь эта проклятая, и попа! Всё восхитительное! Ты сидишь, идёшь, рисуешь, а я любуюсь! Знаю, что деревенский увалень, двух слов связать не могущий, а готов любого убить, кто косо на тебя посмотрит! Всё… Можешь врезать — заслужил! — Не сейчас — надо осмыслить… Иди уже отсюда. — Приходи к нам. Нашим ты понравилась… Если не хочешь со мной общаться, то приставать не буду… — Идиот. — Опять! Как Фанька, прям… — К ней приду! Свободен! Весь день, Ланиния прокручивала в голове странный разговор. С одной стороны, очень приятно, что ей в любви признаются, а вот, как это сделано… Не так представляла себе она рыцаря в сияющих доспехах. Хотя… чего уж душой кривить — совсем не представляла. Для таких громил судьба одна — состариться в одиночестве. Рыцарь… Парб, скорее, напоминал его коня, но хотелось улыбаться от его неуклюжих признаний. И ведь не кривил душой. Даже про «выпуклости» постыдные говорил, словно картину описывал. Хочется злиться, а не получается. — Дочь! А дочь?! — спросила Долорея. — Да, мам? Что? Задумалась немного… — О ком, если не секрет? — Ну, что ты в самом деле?! — Не увиливай! Вижу, что с тобой! — Мне сегодня один дурак в любви признавался. Хуже и представить тяжело. Отложив вязание в сторону, Долорея внимательно посмотрела на свою младшенькую. — Ооочень интересно… — Ничего интересного, мам! Сказал, что нравлюсь ему вся! — Вот ведь постыдник! — Нет! Парб хороший, только слова правильные подобрать не может. И ещё… Он шут королевский! — Ещё лучше! Хотя… Видно, судьба у нас такая. — Мааммм? — Твой отец на первом свидании мне три часа графики рисовал, рассказывая насколько легче вести учёт с ними. А потом длинную формулу вывел наших отношений, доказывая, что мы идеальная пара. — Кошмар! Я бы за такое… — Верно! Огрела его этими записями… а через полгода поженились! — Почему? — Потому что все соблазнялись лишь моим титулом графини, а он ночей не спал, вкладывая самого себе в эти цифры, чтобы понятным для него языком объяснить свою любовь. Сколько лет прошло, но не жалею. — Мой сказал, что всех уроет, кто косо посмотрит. — Я бы присмотрелась. |