Книга Проклятые души, страница 96 – Майарана Мистеру

Уже в душе я дала волю слезам, стремясь отмыться. Но сколько бы не тёрла кожу, она словно пропиталась этой гадостью. Будто чернота сочилась из меня.

Уснуть никак не удавалось, и я металась по постели, пытаясь заглушить чавканье и шипение. Сколько бы самой себе не внушала, что все это не настоящее, глюки всё равно выглядели очень натурально.

Через час, когда сознание вырвало из сна, а тьма выпустила свои жвала, раздался стук в дверь.

Болезненно скривившись, я поднялась с постели и пошла открывать, шлепая босыми ногами прямо по черной кишащей гуще.

На пороге стоял Ян. Весь взлохмаченный, хмурый, рубашка на груди расстёгнута и притягивает взор, но я смотрю в его синие глаза. Голодные синие глаза.

– Вы что-то хотели? – шепчу ему, едва ли сохраняя самообладание, а чернота с пола растворяется.

Странная усмешка скользит по его губам, и он делает шаг ко мне, кладёт свои сильные руки на мои плечи и легонько толкает вглубь комнаты.

– Ты же сама сказала, что здесь у тебя никого нет…

Сердце совершило кульбит, и прежде, чем с моего языка сошел ответ, Ян склонился и впился в мои губы жадным поцелуем. Его рука скользнула в мои волосы, сжала у корней и потянула вниз. Вторая легла на попу, так же страстно стискивая. А после он с силой притянул к себе, да так, что я четко ощутила его возбуждение.

Казалось, сердце взорвётся от переизбытка поступаемого адреналина. Кислорода катастрофически не хватало, и я едва успевала освободить губы, чтобы сделать крохотный вдох.

Воспламенилась в его руках, позабыв обо всём, что беспокоило ещё минуту назад. Только отдавалась ощущениям, что дарили его жадные руки, сминавшие тонкую ткань халата.

– Хочу тебя… – хриплым шепотом, развязывая пояс.

А внутри меня гормональная революция, требующая продолжения, бунт голодных мурашек по коже и кипящая кровь по лабиринтам вен.

Он прервал поцелуй, но только для того, чтобы добраться до моей шеи и сделать едва ощутимый укус. Безболезненный… но от него у меня едва не подкосились ноги.

Господи, да я бы всё, что угодно отдала за то, чтобы он это повторил!

И он повторил, снова смяв волосы, пока пальцы второй руки, раздвигали полы халата и скользили вниз по животу. Туда, где начиналась линия трусиков.

Резко вспомнила, что у меня критические дни и попыталась прервать это безобразие, но шеф на мой порыв отстраниться ответил усилением напора. Подхватил под попу, сделал несколько коротких шагов и прижал к стене, после чего выхватил ртом освободившийся от ткани халата сосок.

Меня пронзило острой стрелой удовольствия, доставшей до самого дна. Выгнулась в его руках и тихо, почти неслышно, застонала, когда шершавый язык сменили острые зубы, осторожно прикусившие нежную плоть. Вторую грудь мягко сжал ладонью, а свободной рукой погладил живот, намереваясь спустится в трусики.

Не знаю как, но я нашла в себе силы сказать:

– Я не могу…

Ян остановился, глубоко дыша, поднял голову и посмотрел хищным взглядом.

– Почему? – хрипло.

И, если девственность меня не особо беспокоила, то вот месячные – это не очень-то гигиенично. Но сказать об этом в слух?

– Почему? – повторил глухо, наблюдая за моим растерянным лицом.

– У меня…

– Если ты сейчас вспомнишь про своего жениха, я клянусь, что швырну тебя прямо на кровать и… – продолжил он раздраженно, но был перебит торопливым:

– У меня месячные!

Я выпалила это и начала стремительно краснеть, ожидая его реакции. И она последовала.

Напряженность во взгляде сошла на нет, а на губы скользнула тонкая усмешка.

– Я надеюсь, это единственная весомая причина для отказа?

Кивнула в ответ.

Ян снова усмехнулся и склонился к моим губам.

– Ну, тогда я не вижу смысла прерывать начатое. Потому что кровь на простынях – это очень даже завораживающее зрелище для такого, как я.

И вновь поцелуи. Жадные, обжигающие, глубокие. Его пальцы то пробегались по моей груди, мягко гладя соски, то стискивали талию, стараясь придвинуть меня поближе.

Когда я уже вообще ничего не соображала от застившего глаза возбуждения, меня подхватили на руки и унесли в душ, где была включена тёплая вода. Халат полетел на пол, тугие струи воды ударили в спину, а сам Ян прижал меня к прохладной кафельной плитке грудью и снова тихонько укусил в шею, вынуждая меня цепляться за гладкую поверхность стены.

– Ты очень вкусная…

Его рука скользнула в трусики и протиснулась между ног, где он нащупал тоненькую ниточку, за которую и потянул, одновременно сжимая сосок. Сладкий спазм плеснул внизу живота. Я выгнулась, откидывая голову на его грудь.

– Хочу тебя… – шепчет и снова тянет за нитку, окончательно вытаскивая мини-тампон.

Коротко целует в висок и вновь прижимает меня к кафельной плитке, а сам медленно скользит губами по спине, попутно стягивая трусики и щедро присыпая каждый сантиметр кожи острыми мурашками.

Боже, я лопну от возбуждения… или взлечу.

Ян поднялся и мягко повернул меня к себе лицом. Я заметила, что от своих брюк он уже избавился и сейчас стоял передо мной в одних боксерах, не скрывающих ни размера, ни степени возбуждения. Улыбнулся, чувственно поцеловал и взял на руки, чтобы отнести в постель, на которой от чёрных тварей не осталось и следа.

Было ли страшно? Возбуждение и обжигающий ком внизу живота превалировали. От моего страха не осталось даже мыслей, когда этот невероятный мужчина рукой осторожно раздвинул мои ноги, посмотрел на меня, темнея взором и глубоко и жадно вдохнул.

– Сумашествие…

А после склонился, поставив руку над моим плечом и снова жадно поцеловал, скользя свободной рукой по моему животу.

Мне казалось, что я сгорю, если он ничего не сделает. Пальцы всё время гладили его спину, осторожно царапали, будто прося пощадить. А когда настал ответственный момент и его горячая плоть прикоснулась к моей, я нервно вздрогнула…

Толчок!

Во мне вспыхнула боль такой силы, что я взвыла, вцепившись в его спину ногтями. Дёрнулась, стараясь стащить его с себя, царапала и проклинала, но Ян только вжался сильнее, сграбастал в свои руки и уткнулся носом в шею.

– Надо было сказать! – рыкнул в ухо. – Твою мать, надо было сказать!

Всхлипнула, когда боль постепенно стала отступать.

Кто же знал, что это так больно?

Я вообще всегда думала, что девственность терять, как уши прокалывать. Вроде больно, но только секунду.

Яну ничего не ответила, ощущая, как подрагивает от возбуждения его плоть внутри меня.

– Если бы сказала, этого бы не было, Лина, – прошептал едва слышно. Приподнялся на локтях и посмотрел в мои глаза. – О таком нужно предупреждать сразу, чтобы не было подобных ситуаций.