Онлайн книга «Интуицио»
Он был совершенно лысым, и у него не хватало одного уха. В тот момент, когда машина ударилась о поверхность воды, меня чудовищно тряхнуло внутри салона. Отбросило и буквально размазало вдоль левого борта кабины. К счастью, я не налетел головой ни на стекло, ни на руль и не почувствовал никакой боли. Внезапно наступила полная тишина, в то время как машина неуклонно уходила под воду. И тут вдруг я осознал весь ужас ситуации – я быстро выпрямился, чтобы открыть дверь со стороны водителя, пока давление воды не помешало мне это сделать. Слишком поздно. Мне удалось ее приоткрыть лишь на несколько сантиметров, и я почувствовал мощное сопротивление толщи ледяной воды, которая начала проникать внутрь. Я быстро потянул дверь к себе, чтобы закрыть ее и не дать воде попасть в кабину. Но вода уже прибывала внутрь сквозь четыре пробоины, проделанные вилами погрузчика, и вентиляционные отверстия. Кабина очень быстро наполнялась водой, а машина тем временем продолжала погружаться. Я увидел через стекло черную и блестящую поверхность океана, а потом – все… Машина полностью ушла под воду. В оглушительной тишине она продолжала свое медленное движение в глубину, как запечатанный гроб, устремившийся в морские пучины в поисках вечного пристанища. Внутри автомобиля было совершенно темно, абсолютный мрак, я почувствовал, что мои ступни оказались в воде, потом вода дошла до бедер, до пояса. Уровень воды поднимался с бешеной скоростью. Скорее! Нужно срочно что-то придумать! Вдруг мне пришла в голову гениальная мысль! Опустить стекло! Внешнее давление не сможет этому помешать, вода просто хлынет внутрь. Я забрался с ногами на сиденье и сгруппировался, чтобы быть готовым выскочить из машины, затем нажал кнопку стеклоподъемника. Но… он не работал… Электроника вышла из строя, оказавшись под водой. Нужно было срочно разбить стекло… но чем? В машине ничего подходящего не было, кроме коллекции карточек разных автомоек, старых парковочных талонов и потрепанных дорожных карт. Машина продолжала погружаться, пока довольно мягко не коснулась дна. Ледяная вода в салоне доходила мне уже до груди, и ее уровень все поднимался. Здесь я и погибну, как беспомощный пленник… Домкрат! Большой тяжелый железный домкрат, которым я пытался воспользоваться, когда пробил колесо, должен был валяться под пассажирским сиденьем. Я бросил его туда в тот вечер. Рукой нащупать его не получилось, и тогда я вдохнул побольше воздуха и окунулся в воду с головой, чтобы достать его. Несколько секунд я пытался найти домкрат в темноте и наконец сумел вытащить его из-под сиденья. Вода поднялась уже выше груди. Времени почти не оставалось: как только салон полностью затопит, мне не удастся как следует размахнуться. Я изо всех сил ударил в самый центр стекла. Ни единой трещины. Закаленное стекло… Эта пакость соответствовала своему названию. Тут я вспомнил, что один приятель как-то говорил мне о том, что эти стекла прочны только в центре, но не по краям. Вода уже затопила мои плечи, дошла до шеи. У меня едва оставалось время для последней попытки. Я вложил в нее всю свою ярость, нацелившись в лобовое стекло… Оно разлетелось на куски, и на меня хлынул мощный поток. Секунду спустя я оказался полностью под водой в абсолютной тишине. С помощью домкрата я очистил раму от осколков, чтобы не порезаться, затем ухватился за приборную панель и выскользнул из машины в темный океан. Подъем был довольно быстрым, и внезапно моя голова оказалась над водой, я полной грудью вдохнул свежий воздух. Я остался жив! Открыв глаза, я увидел, что творилось вокруг. Огромный корабль был в огне, в языках золотисто-желтого пламени, отражения которого плясали на воде, согревая мое лицо благословенным теплом, в то время как мое тело, пронизанное холодом, сотрясала болезненная дрожь. На носу корабля, в нескольких метрах от меня, здоровенная крыса, спасаясь от огня, бросилась на швартовочный канат, чтобы добраться до земли. 24
Когда вертолет с Робертом и Гленном на борту с ревом приземлился на набережной в облаке пыли, поднимая волну на поверхности океана, вокруг уже было расставлено полицейское оцепление. Их было как минимум двенадцать человек в темно-синей форме с белыми буквами NYPD [15] на спинах. Значительная часть набережной была опоясана привычными желто-черными лентами, которые сдерживали журналистов и телерепортеров, уже прибывших на место. На выходе из вертолета Роберта и Гленна встретили трое полицейских, направивших на них лучи мощных фонарей. «Нормально, – подумал Гленн. – Снимать тут особо нечего, судно полностью затонуло». – И что, там лежит корабль длиной в сто шестьдесят три метра? – спросил Гленн, подходя к краю набережной. Он наклонился над водой и всмотрелся в сумрачные глубины. – Черт, это идиотизм! Никаких следов… – Банановый сухогруз! – нервно ухмыльнувшись, сказал Роберт. – Наш борец за экологию взялся за бананы! Я с самого начала говорил: у этих поджогов нет никакой экологической подоплеки. Это просто анархисты, которые поджигают все, что могут! – Не будем спешить с выводами, – произнес Гленн. – Да тут все и так ясно, – сквозь зубы процедил Роберт. Гленн с сомнением покачал головой. – Интересно, что тут делали Фишер и Анна Сондерс? – спросил он. – Тут тоже все понятно, – ответил Роберт. – Они решили действовать самостоятельно. – Но зачем? У них больше нет на это полномочий. – Анна, само собой, надеется вернуть должность, если у нее что-то получится. Насчет писателя ничего не могу сказать, но тип неприятный. – А где они сейчас? – спросил Гленн, повернувшись к лейтенанту полиции, сопровождавшему их. – Их повезли в больницу. Парень долго пробыл в воде, у него переохлаждение. Он не хотел садиться в машину «скорой», и пришлось применить силу, таков порядок. Гленн покачал головой. – Пойдем посмотрим на экипаж, – предложил Роберт. Они подошли к группе мужчин, стоявших на набережной недалеко от наряда полиции. – Кто капитан? – спросил Роберт. Один из мужчин шагнул ему навстречу. – Следуйте за мной, у меня к вам несколько вопросов. Гленн тоже собирался пойти за ними, но передумал. В любом случае он получит всю информацию позже. И потом, когда они проводили допросы вдвоем, Роберт всегда брал все в свои руки, не давая ему и слова произнести. У Гленна больше не было желания бороться с ним в попытках доказать свою профессиональную состоятельность. |