Онлайн книга «Хроники лечебницы»
|
– Почему ты так думаешь? – Никки вечно хочет переспать с вами. – Прежде, чем двигаться дальше, Рэйвен, нам надо кое-что прояснить. Границы – это важно. Мы не должны пересекать их. Она кивнула. – Между странами, да? – Между пациентом и терапевтом. – А… – Что ты чувствуешь прямо сейчас? – спросил он. – Грусть. Мама расстроилась, когда умерла моя близняшка и я родилась. Она знала, отец хотел мальчика. Может, поэтому я все время в депрессии. Депрессия наследуется? – Некоторые исследователи говорят, что возможна генетическая предрасположенность. – Вы сексист, как и мой отец. – Я не твой отец. – Мозгоправы все заодно, – сказала она. – Вы меня предадите в суде? – Я должен буду сказать судье, что я думаю. Если я смогу убедить ее, что тебе нужна психиатрическая помощь, она, возможно, не одобрит твою экстрадицию в Грецию. – Она поверит вам на слово? – Она велела мне применить быструю имплозивную терапию. – А что это? – Помнишь, я показывал тебе картинки с огнем? Это часть терапии. – Ах, это. Уверена, так говорят все садисты своим жертвам. – Я не садист, Рэйвен. Это единственное лечение, на которое у нас есть время. Такая терапия называлась образным погружением. Пациента погружают в образы, пробуждающие в нем глубочайшие страхи. Снова и снова, пока они не потеряют свою власть над его разумом. – Как огонь, сжегший Зубочистку. – О чем это ты? Она рассказала о взрыве в Пирее. – Думаю, я тоже должна была умереть в том огне. – Но кто был там? Это действительно была ты? – Я не знаю. – Это нам на пользу. Пока ты не знаешь, кто ты такая, судья вряд ли посчитает тебя пригодной для экстрадиции. – Спасибо, что сказали. Значит, спешить некуда. – Судья установила временные рамки на лечение, а потом она примет решение. – Я знаю, в Америке судебные процессы открытые. Если придет Алексий, он решит, я его предала. – Это не процесс, а слушание. Из-за национальной безопасности публику не допустят. – Он все равно меня найдет и будет пытать, чтобы я сказала то, чего не помню. – Я потребовал усилить охрану для твоей защиты. – Правда? Дайте я вас обниму. – Границы! – …к черту границы… – Поговорим об этом в следующий раз. – …говорим-ждем. говорим-ждем. вечно одно и то же. мне осточертели разговоры. как насчет действий?.. – Что ж, на сегодня у нас все, разговор окончен. – …нет! теперь моя очередь. не прогоняй меня… – Мы это уже проходили. Есть правила и границы, – Кайл нажал кнопку на телефоне. – Гарри, проводи пациентку назад в палату, на сегодня мы закончили. – Ненавижу тебя, Марти. Не прогоняй меня. Гарри отвел ее в палату. Она просила его зайти с ней, но он покачал головой и закрыл дверь на замок. Когда он ушел, она стащила простыню с кровати и порвала на лоскуты. Связала их вместе и обмотала один конец вокруг шеи. Где же закрепить другой? Кроме раковины и унитаза, в комнате ничего не было. Ни труб, ни прутьев. Она этого не учла. Затем она подумала про вентиляцию. Можно привязать к решетке. Если сложить вдвое, она как раз сумеет удавиться. Она встала на кровать и пропустила свободный конец через решетку. Кто-то говорил ей, у мужчин бывают сильные оргазмы, когда их вешают. А у женщин тоже? «…готовы или нет, я иду…» Дверь распахнулась, Гарри с другим дежурным ворвались в палату и срезали ее. – …это мое тело, моя жизнь. вас это не касается. я имею право кончить мои мучения… Они забрали ее жгут из простыни и ушли. Она попятилась от двери и огляделась. Ничего. «…ну ладно, я нас утоплю…» Она бросилась на колени и погрузила голову в унитаз. Но, как только вода попала ей в нос, голова непроизвольно выдернулась. «…ничего не могу сделать как надо. неумеха никчемная… если бы я могла улететь. но мне подрезали крылья… это нечестно. богиня победы принадлежит всем людям, народу… победу народу. для народа, из народа, всем народам и уродам. …это фрейдистская оговорка? фрейд любил поговорки? любишь медок, люби и холодок. а то загудят в гудок и спустят курок. не суй голову в толчок! шут тебя дери. кто там голый у двери?.. …как я увижу себя без зеркала? Значит, мне придется уничтожить рэйвен, чтобы меня любил алексий… …если сука натенсон снова поведет меня в душ, я разобью голову о кафельную стену и стану свободна, и всю жизнь буду с ним…» Эта мысль так обрадовала ее, что она улыбнулась Натенсон. – Спасибо за вашу заботу. Мне нужно в душ. – Значит, строптивые угомонились? – И вы тоже? Я никому не скажу. Натенсон покачала головой. – Давай-ка приведем тебя в порядок. Она сжалась. – Не смейте меня трогать! – Знаешь что: я думаю, тебе не душ нужен, а ванна. – Приятная горячая ванна успокоит мои нервы. – Ванная вон там. Натенсон привела ее в комнату с ванной, накрытой пластмассовой крышкой с отверстием посередине. – Ей нужно успокоить нервы, ребята. В ванну ее. – Это так необходимо? – спросил Гарри. – Это решать не тебе. – Я не такой глупый, как вы думаете. Она психически больна. Почему вы ее наказываете? – Гарри, – сказала Натенсон злобно, – если я напишу тебе паршивую рекомендацию, ты больше нигде не получишь такую работу. Он понуро отвернулся. Вдвоем с другим дежурным они подхватили Рэйвен и усадили в ванну. – Вам не нужно хватать меня, – сказала она. – Я хочу ванну. – Видишь? – сказала Натенсон. – Сама просит. Они накрыли ее крышкой, просунув голову в отверстие. Гарри прошептал: – Обними себя, Рэйвен. Другой дежурный открыл кран. Ледяная вода! Как когда Алексий поливал ее холодным душем. Натенсон стала смеяться и сыпать под крышку колотый лед. – Г-гарри, он-на меня зам-морозит до с-смерти. Спаси меня! Гарри весь поник и покачал головой. Она стиснула стучавшие зубы. Закрыла глаза. Сжала губы покрепче. И отключилась. |