Книга Гладиаторы, страница 58 – Ерофей Трофимов

Неожиданно, Рой, насторожившись, стремительно проскользнул между собравшимися у палатки кандидатами, и моментально повалив одного из них на землю, грозно зарычал. Увидев, что он вытворяет, Матвей бросился в толпу и, ухватив пса за ошейник, спросил, одновременно прижимая лежащего коленями к земле. На всякий случай. Он давно уже понял, что Рой ничего не делает просто так:

— Что случилось ?

— Он был у палатки. Долго стоял. Слушал, — прозвучало в ответ.

Выхватив пистолет, Матвей упёр ствол в затылок лежащему и, не давая ему опомниться, громко сказал:

— Дёрнешься, мозги вышибу.

— В чём дело? Вы не имеете права! — завопил лежащий, пытаясь скинуть с себя проводника.

Не долго думая, Матвей врезал ему рукоятью пистолета по макушке, разом понизив двигательную активность. Подскочившие к ним бойцы спецназа, ловко скрутили лежащего и, вздёрнув на ноги, развернули лицом к генералу. Бросив на задержанного один короткий взгляд, Лоскутов разом посуровел лицом и, насторожившись, мрачно спросил:

— Как это понимать, Костя ?

— Я и сам бы хотел это знать. Какого чёрта эта тварь бросается на людей, а вы стоите и просто смотрите ?

— Что ты делал у штабной палатки? — мрачно спросил Матвей.

— С чего вы взяли, что я там вообще был? — продолжал упираться задержанный, пытаясь пожать плечами.

Но, оказавшись зажатым между двумя шкафами из спецназа, сделать это было довольно сложно.

— Собака положила именно тебя, а ни кого‑нибудь другого. Ты был у палатки, и довольно часто, — коротко пояснил Матвей.

— Дура она, твоя собака. Одного от другого отличить не может, — огрызнулся пленник.

— Костя, ты ведь меня знаешь. Лучше начинай говорить, пока я не приказал принять более жёсткие меры, — с явной угрозой ответил Лоскутов.

— Да плевать я хотел на эту шавку. Развели тварей, только жить мешают, — взвизгнул Костя.

Шагнув вперёд, Матвей мрачно посмотрел в злые, зелёные глаза пленника, и коротко, без замаха врезал ему рукоятью пистолета по губам, с тем расчётом, чтобы как следует разбить их. Ничто так не выводит человека из равновесия, как вид его собственной крови. Испугано охнув, Костя оглушено потряс головой и, повернувшись к генералу, плаксиво протянул:

— Вы не имеете права так обращаться со мной. Я не преступник.

— А мы и не в суде, — зло усмехнулся Матвей, нанося ещё один удар.

— Матвей! Хватит. Им займутся другие, — осадил его генерал.

Отступив в сторону, проводник положил ладонь на голову псу и, сосредоточившись, спросил:

— Рой, ты точно знаешь, что этот человек был у палатки ?

— Да. Вчера, и ещё вчера, и до этого, — услышал он в ответ и, кивнув, повернулся к генералу.

— Он был здесь. Приходил несколько дней подряд.

— Это точно? — спросил Лоскутов с некоторой растерянностью в голосе.

— Да.

— Он может слышать, — вдруг услышал Матвей, и растеряно опустив голову, удивлённо уставился на Роя.

— Что там ещё? — моментально насторожился Лоскутов.

Быстро подойдя к генералу, Матвей тихо прошептал:

— Этот парень из тех, кто способен услышать Роя. А значит, вполне мог быть завербован ксеносами.

— Господи, только этого не хватало! — ахнул генерал, и взяв себя в руки, приказал:

— Продолжайте проверку, Матвей Иванович.

Кивнув, Матвей подозвал пса и, вернувшись в палатку, приказал заводить следующего кандидата. К вечеру, после двух часовых перерывов, они с Роем нашли восемь парней и девять девушек, которые были способны услышать пса. Была проверена половина служащих базы, и генерал, устало, опустившись в своё потёртое кресло, тихо спросил:

— Матвей Иванович, ошибки в деле с Костей быть не может ?

— Александр Юрьевич, мой пёс, учуял его ещё до того, как группа подошла к палатке. В его задачу не входило искать следы стоявшего у боковой стенки, но он это сделал, значит, на то была причина. А что вас так напрягает ?

— Этот Костя, один из молодых, но уже весьма перспективных генетиков и к тому же, можно сказать, жених Даны. Они встречаются, встречались, уже полтора года, — вздохнул генерал.

— Ну, лучше уж так, чем в момент, когда он выстрелит вам в спину, — вздохнул Матвей.

— Слушай Беркутов, ты вообще что‑нибудь чувствуешь? Тебя хоть что‑то волнует кроме твоей собаки? — неожиданно вызверился генерал.

— Ни так давно, один генерал сказал мне, что я слишком бурно реагирую на опасность, угрожающую моему псу. В этой жизни, у меня ничего кроме него не осталось. Так почему я должен беспокоиться о ком‑то ещё, если никому нет дела до меня? — спросил Матвей, чувствуя, как каменеют его скулы.

Поднявшись со стула, он выпрямился во все свои сто семьдесят пять сантиметров и, склонив голову в коротком поклоне, прошипел:

— Честь имею, господин генерал.

Хлопнув себя по бедру, он широким шагом вышел из палатки. Почувствовавший его злость Рой, коротко рыкнул на растеряно замершего в кресле генерала, и выскочил следом за проводником. Увидев их машину, Матвей быстро подошёл к дверце и, запустив в салон пса, хотел, было влезть следом, когда на плечо ему упала тяжёлая рука капитана Миши.

Удивлённо оглянувшись, он покосился на капитана, и чуть пожав плечами, спросил:

— Что случилось, Миша ?

— Может, расскажешь, что это сегодня было ?

— Проверка персонала базы на возможность ментального общения, — вздохнул Матвей.

— Это чтобы проводником стать? — пояснил Миша.

— Да, — кивнул Матвей, не желая вдаваться в подробности.

— А нас почему не стали проверять ?

— Вашу группу мы давно уже проверили, — чуть улыбнувшись, ответил Матвей.

— О как! Это когда же? — растерялся капитан.

— Ещё дома, когда вы нас охраняли.

— Выходит, я и мои ребята для этой работы не подходим? Тупые значит слишком? — неожиданно насупился Миша.

— Да дело тут не в остроте, старина, — вздохнул Матвей. – Откровенно говоря, я и сам толком не знаю, как это вообще происходит. Просто, я его спрашиваю, а он мне отвечает. У кого‑то, получается, услышать его, а у кого‑то нет. Ты же сам видел, сколько народу мы сегодня проверили, а отобрали, всего несколько человек.

— Ясно, — задумчиво кивнул капитан. – Значит, это только от самих людей зависит ?

— Наверно, — пожал плечами Матвей, забираясь в машину.

Запрыгнув в салон следом за ним, капитан плюхнулся на старое, изношенное сидение и, откинувшись на борт машины, задумчиво спросил: