Книга Симфония времён, страница 50 – Жоржия Кальдера

– Вы хотя бы соображаете, что творите, юная нахалка? – гневно прошипел он. – Как вы попали на этот этаж? Кто вы такая?

– Гефе… Э-э-э… Его Высочество Гефест здесь? – пролепетала я. – Мне нужно как можно скорее его увидеть, прошу вас!

– Да кем вы себя возомнили, что считаете, будто первый сын Ориона согласится вас принять посреди ночи? – возмутился слуга.

– Сефиза! Меня зовут Сефиза, я Первая Скрипка и… официальная фаворитка Тени императора!

Я разыграла все свои карты, но на этом мои аргументы закончились, и снедавший меня страх усилился.

Лакей попятился, потом поднял лампу повыше и в ее свете опасливо оглядел меня с ног до головы. Несколько мгновений я стояла неподвижно, позволяя ему меня рассматривать, потом проворно метнулась вправо и, пробежав мимо слуги, бросилась внутрь, то есть незаконно приникла в покои бога.

– А… Вы что, сумасшедшая? – ахнул потрясенный слуга. Еще через секунду он вышел из ступора и бросился за мной в погоню, оглушительно голося: – Стража, сюда, быстро!

Вдруг в конце коридора появилась огромная фигура, облаченная в белые с серебром одежды. В мгновение ока Гефест оказался рядом, схватил меня за плечи и остановил.

– Все хорошо, не нужно поднимать тревогу, – приказал он своему мажордому приятным, хотя и слегка дрогнувшим голосом. Он говорил спокойно, и в то же время необычайно властно.

Сын Ориона согнулся пополам и заглянул мне в глаза, его странное, покрытое серебристыми прожилками лицо с изогнутыми костными наростами на лбу нависло надо мной.

– Верлен умирает! – выпалила я и, не сдержав нервного напряжения, крепко вцепилась в предплечья бога. – Помогите мне… Помогите ему! Умоляю!

Очевидно, меня покинули последние остатки разума.

Еще несколько недель назад известие о скорой неминуемой смерти Тени привело бы меня в неописуемый восторг, но теперь…

Теперь мне казалось, что это самое худшее, что может произойти в моей жизни. Потому что мы вместе с ним исследовали другой мир, узнавали, что происходило с нами в другой жизни… но были еще и другие причины, объяснить которые я была не в состоянии.

– Что произошло? – быстро спросил Гефест, выпрямляясь, и тут же направился к выходу из покоев. – Что он сделал?

Я поспешила следом – мне приходилось бежать, чтобы поспеть за богом, каждый шаг которого равнялся нескольким моим.

– Понятия не имею, – ответила я, потом решила признаться. – Верлен сказал… сказал, что хочет убить в себе бога.

– Вот ведь мелкий идиот! – рявкнул Гефест и тоже перешел на бег.

Еще через секунду я безнадежно отстала – гигант исчез в конце галереи.

Когда я, задыхаясь, влетела обратно в покои Верлена, бог стоял в центре комнаты, держа бесчувственного молодого человека на руках.

– Он еще жив, – сообщил мне Гефест, не отрывая озабоченного взгляда от лица брата.

Он держал Верлена на руках так легко, словно тот ничего не весил, и это при том, что юноша был больше двух метров.

– Его сердце бьется, но слишком слабо и неровно, если срочно ничего не предпринять, он долго не протянет, – продолжал бог мрачным тоном. – Отец был прав, пост убивает Верлена. Этот дурачок не сможет уничтожить свою божественную природу, сохранив при этом жизнь.

– Пост? – глупо переспросила я, не понимая, о чем речь.

– За минувшие две недели Верлен не поглотил ни одной души, – пояснил Гефест, пронзая меня внимательным взглядом. – Его метаболизм уже слишком сильно перестроился. Теперь его организму нужны души для поддержания существования, хочет Верлен этого или нет.

Гефест ненадолго замолчал, словно погрузившись в глубокие раздумья. Потом с братом на руках шагнул к двери и неуверенно взглянул на меня.

– Я сделаю все, что нужно, договорились? Возвращайся в свои комнаты, Сефиза. Все будет хорошо.

– Что? Как это? – запротестовала я и тоже метнулась к двери.

– Все остальное тебя не касается, теперь я буду заниматься Верленом сам. Впрочем, не волнуйся, я не собираюсь никого приносить в жертву, чтобы спасти брата от смерти, только тех, кого уже не вернуть.

Я отнюдь не была в этом уверена.

Теперь стало совершенно очевидно, что для выживания Верлену нужны смерти других людей. Я не смогу спокойно лечь спать, словно ничего не случилось. Мне нужно знать, сколько людей погибнет, и увидеть, помогли их смерти оживить Верлена или нет.

– Я пойду с вами, – заявила я, стараясь говорить твердо. Под взглядом серебристых глаз Гефеста по спине у меня пробежал холодок. – Я не позволю вам вот так его забрать. Куда бы вы ни перенесли Верлена, я останусь с ним.

Не знаю, откуда во мне взялось это странное желание, этот огромный страх за судьбу юноши, которого я считала своим злейшим врагом.

Гефест остановился и цокнул языком, но я не поняла, – это был признак раздражения или удивления.

– Как пожелаешь, человеческая девочка, – согласился он и двинулся дальше. – Только взамен я хочу кое-что узнать. Скажи, зачем ты решила измазать лицо Верлена своей кровью?

Разумеется, кровь на лице молодого человека никак не могла принадлежать ему самому, в противном случае во дворце неминуемо умерло бы некоторое количество людей.

– Я… У меня есть кое-какие способности, – призналась я, быстро шагая рядом с загадочным великаном, которого называли Мастером механики.

«Сомнений больше нет: я окончательно свихнулась».

Я только что пошла на огромный риск. Палка о двух концах: либо мое признание – чистой воды богохульство – возмутит моего собеседника и приведет к моей скорой казни, либо Гефест действительно мой союзник и не станет меня судить.

В любом случае я ни капли не сомневалась: бог мне не поверит.

Гигант с белым, как мрамор, лицом искоса взглянул на меня, не сбавляя шаг; он едва ли выглядел удивленным. Мы начали спускаться по одной из колоссальных лестниц Собора. Наконец сын Ориона проговорил спокойным тоном:

– Для того чтобы применить этот дар, тебе обязательно использовать свою кровь, не так ли?

– Верно, – осторожно призналась я, удивленная до глубины души. – Так мне удается лечить людей. Это… не знаю, как именно это действует, не могу объяснить. У меня просто получается, вот и все. Вот только с Верленом… не вышло.

– Ты не можешь воздействовать на его божественную природу, лишь на человеческую, однако она с каждой минутой угасает…

Гефест говорил так, будто излагал очевидные факты – наверное, для него, всеведущего бога, все это действительно было просто и понятно…

Мы спустились на первый этаж Собора, прошли через несколько залов и галерей, в которых мне еще не приходилось бывать, и наконец добрались до дворцовых подземелий.