Книга Я тебя прощаю. Чужая любовь, страница 45 – Лана Морриган

– Значит.

Адам решил вывести меня из себя.

– Совершенно ничего. Самая обыкновенная физиология, – с этими словами я подняла голову и изобразила из себя храбрую взрослую женщину.

«Лера, только не отводи взгляд и не смотри на его губы, что изгибаются в недвусмысленной улыбке», – приказала себе.

Оборотень склонил голову и прошептал мне на ухо:

– Я тоже с той ночи ни с кем не был. Я понимаю, о чем ты говоришь.

– Меня это совершенно не интересует! – выкрикнула я, отшатываясь.

В опровержении своих же слов в голове я подсчитывала, сколько же месяцев прошло.

Больше года!

– Что ты так на меня смотришь? – теперь оборотень забавлялся.

– Ничего.

Ну, конечно. Так и я поверила, что здоровый красивый мужчина будет ограничивать себя в близости из-за…

– …меня? – спросила я вслух.

Мужчина вопросительно вскинул брови.

– Твоя личная жизнь меня не интересует, – пролепетала я непослушными губами. – Вот это я хотела сказать.

Адам улыбнулся и произнес:

– А меня твоя интересует. – Но тут же растерял всю веселость. – Лер, – позвал он меня и сделал это так, что по моим венам будто потекла лава. – Ты мне сейчас не поверишь, но ты – моя. И всегда ей была.

– Что ты несешь? – я попыталась прервать очередную порцию бессвязных слов.

– Мы предназначены друг другу богами.

– А Эрил? – вопрос вырвался сам. – Он мне говорил то же само, что и ты сейчас.

Упоминание о младшем брате сделали мужчину раздраженным.

– Он соврал.

– Зачем?

– Хотел отомстить мне. – Адама потряхивало.

– Глупость, – фыркнула я. – Я не верю.

Не дожидаясь реакции на мое заявление, я медленно склонилась поднять одеяло.

– И если говорить начистоту… – А говорить не встречаясь взглядом с оборотнем, было куда легче. – Я не верю ни тебе, ни Эрилу. Вы путаете увлеченность с чем-то большим. – Я встряхнула одеяло, свернула и обняла его двумя руками.

– Ты ошибаешься! – рыкнул Адам.

– Я уверена в своих словах, как никогда. В вас, оборотни, говорят инстинкты. Они сильней, чем у простых людей. Это я смогла заметить, пока жила здесь. Вы более открыто демонстрируете чувства – не скрываете. Злость, ласка – всё гипертрофированное. Вы как дети, что ещё не научились контролировать свои эмоции. Потасовка, драка ничего не значат для вас – вы так спускаетесь пар и доказываете, кто сильней. Разве это не инстинкт?

«Лера, замолчи!» – кричал разум. Нашла время и место, когда отчитывать Адама.

– Так вы воспринимаете и влюблённость. Чуть увлекся – ты моя… – я даже осмелилась изобразить мужскую хрипоту в голосе. – Ой! – пискнула, крепче прижав спасительное одеяло. – Адам, – позвала тихо и жалобно.

Тело мужчины несколько секунд сотрясало, словно его пробило молнией. Я позволила себе моргнуть, а когда открыла глаза передо мной возник огромный зверь.

Зверь переминался с лапы на лапу, будто готовился к прыжку. Массивный, с крупной головой, широкой грудью и крепкими конечностями. Он шумно вдыхал воздух и так же шумно выдыхал, изучал меня, поскуливал, порыкивал, словно беседуя с самим собой.

Я крепче прижала одеяло, не решаясь сдвинуться с места. Надеюсь, в это странной беседе, человеческая и звериная половины договорятся между собой.

– Адам, – позвала.

На звук моего голоса волк пришел в движение, грациозно ступая по клочьям одежды, разбросанным на дорожке.

– Ты меня пугаешь, – произнесла я. – Что ты хочешь сделать? – Я остолбенела и наблюдала за размеренными и красивыми движениями зверя. – Адам, – пискнула, ощущая тепло чужого тела.

Боже мой, сегодня я точно лишусь рассудка!

Огромный волчий лоб уткнулся мне в бок. Жесткая шерсть щекотала кожу, а от тела животного исходило невероятное тепло, словно я стояла у натопленной печки. Волнительно, страшно и приятно.

Эрил никогда не позволял касаться его зверя, да я и не горела желанием класть руку на морду хищника, даже если под ней скрывался собственный супруг. А сейчас я скосила взгляд и тайком, совсем незаметно, погладила темное ухо указательным пальцем.

Зверь заурчал, пугая меня.

– Я больше не буду, прости, – заверила я, забыв, как дышать.

Волк фыркнул и подладился о мой бок.

– Понравилось? – спросила я.

Я получила в ответ что-то невнятное, но очень похожее на человеческое «да».

Моя рука коснулась волчьей головы смелее. Погладила между ушей, потрепала немного.

– Никогда бы не поверила, – я прошептала себе под нос, – что буду гладить оборотня.

Зверь осмелел, поднял голову, ткнул меня в шею мокрым носом, лизнул, а я нервно расхохоталась, бочком отступая к двери.

Моя нервная система еще не готова к подобным… ласкам.

Я медленно протянула руку и взялась за дверную ручку.

– Не-е-ет, – прорычал волк, отпихивая меня.

– А ну, фу! – рявкнула я, пугая себя и Адама.

«Теперь он точно откусит мне голову!» – в затуманенном разуме мелькнула шальная мысль.

Шерсть на загривке зверя встала дыбом, из волчьей груди вырвалось недовольное рычание.

– Наш разговор закончен, – пан или пропал – я решила продолжить общение в том же тоне. – Там, – не делая резких движений, подняла указательный палец, – спит мой сын…

– …сын… – прорычал зверь.

– И я к нему должна вернуться. Уходи. – Как же крепко я прижимала к себе одеяло, если бы оно было живым существом, я бы точно его задушила. – Уходи! – повторила строго.

«Ну же, иди», – умоляла мысленно, трясясь от страха.

И почему Миа до сих пор не спустилась?.. Она же точно слышит наш разговор.

Зверь неохотно сел, словно его тянуло ко мне и это простое действие далось Адаму с трудом. Склонил покорно голову и прижал уши, заискивающе взглянув в глаза.

– Спокойной ночи, – прошептала я, второй раз берясь за ручку и открывая дверь.

Вот чего мне Миа не объясняла, это как вести себя с обернувшимся оборотнем, и я двигалась плавно, вспоминая правила при встрече с любым хищником – никаких резких движений и нельзя поворачиваться спиной.

– Нельзя, – остановила поднимающегося на ноги зверя и наконец юркнула в дом.

Даже ключ повернула в двери, удивляясь собственной глупости. Ну что оборотню вот это деревянное полотно? На один удар?

– Та…а…ак, – воздух из легких вырвался рывками.

По логике мне бы сейчас подняться к сыну, лечь в постель и мысленно злиться на старшего Лесмана, желать ему всяческих бед, плакать или проклинать, но мне нужны были ответы. Истерику успею устроить чуть позже. А то, что она будет, я не сомневалась. Никакая психика, даже самая здоровая и крепкая, не переживет бесследно случившееся со мной.