Онлайн книга «Два с половиной сыщика»
|
Через минуту яма открылась полностью. Ребята похолодели. Долгожданного сундучка или, на худой конец, какого-нибудь свертка – ничего не было в этой яме! Саня хотел что-то спросить, но у него словно язык отнялся. Он показывал рукой в яму, смотрел на Пашку и не мог выдавить из себя ни слова. Взрослые переглянулись. – Вот это да! – прошептал Иван Кириллович. – Выходит, ничего… На дне ямы лежали мелкие камешки. Саня иногда находил такие у реки и знал, что они пористые и легкие, как пемза. Пауль нагнулся, опустил вниз голову и осветил яму фонариком. – Ничего… – удивленно произнес он. От досады Пашка отшвырнул ломик в траву. – Кто-нибудь уже нашел тайник! Не может быть, чтобы за столько лет никто не догадался! А какое местечко клевое, прямо специально для кладов! Пашка чуть не плакал. Саня и Пауль замерли в растерянности. Иван Кириллович нервно протирал очки. Анка присела на корточки, опустив на пол котенка. – Видишь, Пушкин, как нам с тобой не везет? Бедненький, маленький… Анка гладила Пушкина с такой жалостью, словно котенок расстроился больше всех. Кто-кто, а Пушкин точно ничего не понял. Принюхавшись к затхлому воздуху ямы, он осторожно ступил на отодвинутую плиту, немного постоял на ней – и вдруг прыгнул вниз! – Ой! – крикнула Анка. – Да не бойся, ничего там нет – ни змей, ни сокровищ, – успокоил ее Пашка. – Цел будет твой волкодав. Пусть хоть понюхает, как пахнет место, где когда-то лежал клад. Котенок действительно принюхивался к лежащим на дне камешкам. Можно представить, сколько запахов скопилось в яме за много лет! – А я знаю, почему он туда спрыгнул, – засмеялась Анка. – Эти камешки похожи на наполнитель для кошачьего туалета. Мама его заранее купила, чтобы Пушкин уже на даче к цивилизации привыкал. Кис-кис, иди ко мне! – Ну и оставь кота в покое. Хоть минут на пять, – недовольно бросил Саня. – К чему хочет, к тому пускай и привыкает. Котенок стал быстро-быстро разбрасывать камешки передними лапами. Потом уселся на выкопанную ямку и гордо задрал хвост. – Смотри, какой цивилизованный, – не удержался от улыбки Саня. Котенок закапывал ямку так тщательно, как будто скрывал невесть какой проступок. И вдруг под его лапами что-то звякнуло! Кажется, коготки Пушкина скользнули по стеклу и по стеклу зазвенели камешки. Пашка нырнул в яму вниз головой, как в речку. Саня едва успел ухватить его за ноги. Из ямы, мяукнув, вылетел Пушкин. Потом оттуда донеслось яростное шарканье: Пашка копал куда быстрее, чем котенок. – Есть! Есть! Нашел! Нашли! – заорал он. Саня изо всех сил потянул Пашку за ноги. Тот был ужасно тяжелый: наверное, не хотел отпускать добычу. Полураскопанная, в яме торчала огромная банка из темного химического стекла. Ее широкая пробка была покрыта черной смолой. – Да-а… – произнес Иван Кириллович. – А ведь эти камешки служили дренажем. Они впитывали влагу. Хотя такая банка не то что в сырости лежать – по морю могла плавать годами. Через минуту банка уже стояла на траве. Пашка подбрасывал в руке увесистый камень. Чего тут возиться с пробкой! Остальные долго любовались находкой. Потом взрослые задвинули плиту на место. Пауль замазал щель какой-то пастой, которую аккуратно выдавил из тюбика. Теперь даже следов тайника не было видно. Только банка тускло отсвечивала на траве, напоминая о его существовании. Саня на глазок определил объем банки. Он ходил за молоком с трехлитровой, эта же была больше раза в три. Пауль побледнел, на лбу у него выступили капельки пота. Иван Кириллович взял его под локоть, помог присесть на траву. Минут пять Пауль приходил в себя. Ребята молча ждали, переминаясь с ноги на ногу. – Все. Я готов, – встряхнулся Пауль. – Извините. Надо довести дело до конца. Он опять достал долотце и принялся осторожно отцарапывать смолу. С глухим звуком «пум-м» деревянная пробка наконец выдернулась из банки. Пауль расстелил на траве белое как снег полотенце. Его рука свободно вошла в горловину банки. Тихонечко, один за другим, он стал доставать какие-то предметы, завернутые в плотную коричневую бумагу, и выкладывать их на полотенце. В первом свертке был толстый блокнот в кожаном переплете. «Дневник!» – догадался Пашка. Его бы воля, он открыл бы блокнот немедленно. Даже другие свертки не стал бы разворачивать, будь в них хоть золотые слитки! Так не терпелось ему узнать о жизни Андрея Белоярцева. Но Пауль уже разворачивал маленькие, размером с ладонь, деревянные дощечки. Их было много; примерно после двадцатой Саня с Пашкой перестали считать. Лежа на животах, чтобы не касаться дощечек руками, они разглядывали нарисованные на них крошечные картины. – Смотри, это же наше Караваево, – взволнованно шепнул Пашка. – Только какое-то не такое… На дощечке и вправду было изображено Караваево: и улочки те же, и вокзальная площадь. Даже Пашкин дом виднелся за деревьями! Но все это выглядело удивительно праздничным, ярким. На десяти квадратных сантиметрах Белоярцев умудрился нарисовать множество людей. Рыбак с удочкой, играющие в мяч мальчишки, женщина с полными ведрами, еще целая толпа народу. Правда, толпа совсем не казалась толпой: каждому из людей художник нарисовал не похожее на других лицо. Надо было только повнимательнее присмотреться к малюсеньким фигуркам. – Лупу бы сюда! Видишь, даже коты есть, – восхищенно произнес Саня. – Этот – рыжий и сердитый, а тот – серый и веселый. – Веселый – это мой Пушкин, – тут же встряла Анка. – А это я! Она показала на другую дощечку – портрет девчонки с круглыми зелеными глазами. – Как же без тебя с Пушкиным! – хмыкнул Пашка. – Зато тут Бармалей нарисован. – Да это же… – задыхаясь от волнения, произнес Иван Кириллович. – Даже лучше, чем у нас на стенах! Пауль счастливо улыбнулся. – Работы Белоярцева знает весь мир, – гордо сказал он. – К тому же он готовил краски по своему рецепту. Никто не может разгадать, почему они такие долговечные. Но на маленьких дощечках Андрей, вероятно, начал работать только здесь. – Как же – знает весь мир? – удивился Саня. – Откуда же во всем мире его картины? – Они не во всем мире, – объяснил Пауль. – Они в Швейцарии, в нашем музее. Андрей отправил с женой и дочкой много своих картин. Остальные он хотел привезти сам… Во всем мире бывают его выставки, продаются каталоги. Майн Готт, какое сокровище вы нашли! Живая память, можно так сказать? – Можно, – кивнул Иван Кириллович. – Еще какая живая.. |