Книга Ярость, страница 8 – Эми Батлер Гринфилд

Как только все оказались на борту, король познакомил нас. Я уже знала лорда адмирала, пухлого мужчину лет сорока с кожей, как у ящерицы. Рядом с ним стоял мой давний друг, сэр Самюэль Дипс, советник короля, денди и секретарь морского флота. Я впервые видела капитана Эллиса с бычьей шеей и хрупкого доктора Верни с «Дорсета».

После любезностей мы собрались вокруг бочки, в которой была морская вода.

Существо попыталось спрятаться под воду, когда ее окружили, прячась, как только было возможно. Ее длинные серебристо-зеленые волосы плавали на поверхности, отчасти закрывая обзор. Но все равно было видно, что у нее голова женщины и рыбий хвост, толстые веревки обвивали ее руки и тело. В свете фонаря ее кожа блестела, чешуйки под поверхностью сверкали.

Она не была человеком. А потом я увидела, как веревка впивается в ее кожу, и прикусила губу.

Она была опасна. Нат говорил, что она хотела убить. И веревки с кляпом больше никого не беспокоили. Они бесстрастно смотрели на русалку, кроме Пенебригга, который глядел на нее почти с благоговением.

— Чудо, — выдохнул он. — Настоящая ундина.

Ундина? Я посмотрела на Ната, стоявшего напротив меня.

— Ты говорил, что она русалка?

— Это термин обычных людей, — сказал Габриэль. — Те, кто читал великого Парацельса, назвали бы ее элементалем воды.

— Ундиной, — кивнул сэр Барнаби.

— Или нимфой, — поправил шляпу сэр Самюэль. — В моем издании термин перевели так.

Капитан Эллис и доктор были в смятении. Как и король с адмиралом.

— Или можно просто назвать ее русалкой, — спокойно сказал Нат, — и тогда нас поймут и те, кто не читал Парацельса.

— Можно и так сказать, — согласился Пенебригг, но я даже в тусклом свете видела, что Габриэль недоволен. Он недолюбливал Ната.

— Я предпочитаю терминологию Парацельса, — сказал Габриэль в манере аристократа. — Все же он первый посмотрел на все с точки зрения науки, чтобы понять, что каждой из четырех великих стихий принадлежит дух…

— Ундины воды, саламандры огня, гномы земли и сильфы ветра, — сказал Нат.

Габриэль удивленно вскинул бровь.

— Так ты читал его.

— Да. Интересная теория, — сказал Нат. — Но мало доказательств.

Габриэль был готов спорить дальше, но сэр Барнаби вмешался с вопросом к доктору.

— Скажите, долго она может так сидеть под водой?

— Дольше человека, — худощавый и сутулый доктор Верни сверился с тетрадью. — Мы засекали время, Максимом был семнадцать минут и двадцать секунд. Но это было раньше. Сейчас периоды стали короче.

— Да, — Дипс сверился с часами. — Последний раз был всего четыре минуты и тридцать шесть секунд.

— Интересно, — сэр Барнаби склонился на трости, чтобы разглядеть существо. — Думаете, она ослабевает?

Когда я впервые встретила сэра Барнаби и его коллег, они смотрели на меня так же, как на диковинку, которую нужно проверить. Мне стало не по себе.

— Если так, — сказала я, — то, возможно, из-за плотно затянутых веревок.

— Плотно? — король нахмурился. — Вы так думаете, капитан Эллис?

Капитан покраснел от одной мысли.

— Если мы их ослабим, она выскочит из бочки в море, и мы снова будем в опасности. Она — убийца.

— Как она на вас напала? — спросила я.

— Она пыталась разбить нас, — капитан Эллин. — Она и ее родичи. И если бы лорд Уолбрук не мыслил быстро, у них бы вышло.

— Родичи? То есть, русалка была не одна? — спросил Пенебригг.

— Я видел троих, — сказал доктор Верни.

— Я тоже, — отозвался капитан Эллис.

— Возле устья Темзы? — спросил адмирал. — Опасное место во все времена, с отмелями и странными течениями. Там нельзя проходить неопытным.

— Да, милорд, — капитан Эллис повернулся ко мне и сказал. — Я могу показать потом место на карте, если хотите.

— Когда это случилось? — спросила я.

— Утром после рассвета, — голос капитана стал мрачным. — Я вел корабль, мои лучшие ребята помогали. И тут мы услышали пение.

— Я тоже слышал, — сказал доктор. — Изысканная музыка, я такую никогда не слышал, — он робко посмотрел на меня. — Хотя я никогда не слышал Певчую.

— Они не похожи, — убедил его Нат. — Песни Певчей для наших ушей звучат жутко.

Норри всегда говорила, что они звучат зловеще. Но я не знала, как считал Нат.

— Но песни русалок невероятно красивы, — продолжил Нат. — Сводят людей с ума. Это она и начала делать с нами.

— С тобой тоже? — спросил Пенебригг.

— Мне повезло быть под палубой, когда это началось, так что я едва слышал, — сказал Нат. — Только когда в соседней каюте закричали про русалок, я выглянул в иллюминатор. Когда я увидел их, я вспомнил историю Улисса и сирен из той книги, по которой вы меня учили латыни.

— Правда? — обрадовался Пенебригг.

Нат кивнул.

— Хорошо, что вспомнил. У меня не было при себе воска, как было у людей Улисса, но шерсть из подушки подошла, пришлось разорвать ее. Я кричал остальным под палубой заткнуть уши, а потом взбежал на палубу и заткнул уши капитану и тем, кого успел найти. Многие быстро пришли в себя, повернули корабль, а я бросился за русалками с помощью доктора Верни и нескольких остальных.

— Одна из них была у берега, а другие — у кормы, — сказал доктор Верни. — Мы бросали гарпуны и попали по одной. Другую поймали сетью.

— Втащив ее на борт, мы заткнули ей рот, — сказал капитан Эллис. — А потом пришлось думать, как ее хранить.

— Мы хотели, чтобы вы увидели ее, — сказал Нат королю, — но я боялся, что она умрет, если мы будем держать ее без воды. Так что мы наполнили бочку морской водой.

— Хорошая мысль, — сказал Пенебригг.

— Первую бочку она перевернула, борясь, так что пришлось ее связать…

— Это была скользкая работа, — добавил доктор Верни. — Она была как угорь…

Пока они говорили, русалка вынырнула за воздухом. Ее взгляд был опущен, веки были красными и опухшими, словно она плакала.

Уловка или иллюзия. Но то, что я видела, было не иллюзией точно: серый кляп в ее рту, точки ярко-красной крови там, где веревка оцарапала ее щеки.

Их можно было ранить, как и нас.

— Три минуты и сорок восемь секунд, — Дипс закрыл часы.

— Невероятно, — сказал сэр Барнаби, доктор сделал запись в тетради. Никто не замечал кровь.

Нат напротив меня сказал:

— Некоторые хотели убить ее, но мы им не позволили.

— Правильно, — сказал сэр Барнаби. — Лучше изучить ее, пока можно. Представьте, что мы можем узнать. Никто еще не экспериментировал с живой русалкой.