Книга Кстати о любви, страница 44 – Марина Светлая

Михалычем, играли долгие партии в нарды, пока Лукин зависал над доской, а дядя Сева выпускал клубы дыма из новой трубки, ужинали жареной картошкой с грибами и шкварками. И, наконец, Егор заговорил о «деле».

- Ты знаешь Павла Анатольевича Загнитко, бравого генерал-майора из кадрового департамента?

Дядя Сева на мгновение задумался, разглядывая немытую посуду в раковине. Но видел он явно не ее – его личный компьютер в головном мозге, видимо, раскочегаривался. Потом снова вернулся в реальность.

Нужная информация из внутренней картотеки была выужена.

- Уже генерал-майор? – усмехнулся он. – Быстро!

- То есть – знаешь, - констатировал Лукин. – Что расскажешь?

- Да что рассказывать? В те времена он еще в полковниках ходил. Таких себе… паршивеньких, плешивеньких. Но в Министерство его привели уже тогда. Почти за руку. Проверка какая-то была, погоны летели, шапки летели, мужики со стульев своих летели. А его усадили на свободный стульчик очень тихо и быстро. До этого он в «Укроборонпроме» работал. Но недолго, лет пять. А еще раньше – на складе в Балаклее. Пороху не нюхал, ни в одной военной операции не участвовал. Малоприметный жук. У тебя к нему какой интерес?

- Не к нему, о нем… Как думаешь, он может деятельность какую для собственной выгоды развивать? Потянет?

- Того рода, о котором я подумал?

- Того самого, - кивнул Егор.

Дядя Сева опять задумался, и по всему было видно, что задумался он о чем-то безрадостном. Снова глянул на «воспитанника». Хмуро, из-под блеклых, но густых бровей. А потом мрачно выдал:

- Егор Лукин, ты во что лезешь уже?

- Я не лезу, будь спокоен. Ты же знаешь – всевозможные пресс-релизы не мое. Но… есть один человек… неугомонный слишком.

- Хороший человек? – у дяди Севы все определялось понятиями «хороший человек» и «не очень человек».

- Хороший.

- Тогда твоему хорошему человеку лучше угомониться. Сам понимаешь, если Загнитко за руку привели, значит, кто-то сильно заботливый у него имеется. Не чета вам, воробьям. Нет, я не утверждаю ничего. Но… не люблю тихушников, короче! – дядя пыхнул трубкой и снова уставился на посуду.

- Ясно. Я и сам думал… Конкретного ничего не расскажешь?

- Не расскажу. В связях, порочащих его, замечен не был. Нечего рассказывать. Но ты же и сам понимаешь, у всех за душой что-то имеется.

Выводы делай. Выводы. И не суйся в это болото. Я Андрея тогда не вытащил, а сейчас – и годы не те, и связи уже не прежние.

- Ну ты не прибедняйся, - хохотнул Егор. – Но я тебя услышал. Еще вопрос, если ответ будет. Как думаешь, с чем в Виннице или области он мог бы быть связан?

Дядька снова задумался. Но теперь уже недолго. Ответ последовал. Четкий и уверенный.

- Да много с чем. Ремонтный завод, склад в Калиновке, два военных аэродрома – действующий и резервный… Что угодно.

Больше об этом не говорили.

Разошлись традиционно поздно. Но поднялись оба затемно – ни один, ни другой не смогли отказаться от рыбалки, которая прошла под лозунгом:

«Главное не победа, а участие!» Хотя Михалычу на эксклюзивную кашу составляющих было добыто. Волкодав, как и его хозяин, просто до самоотречения обожал рыбу.

Егор засобирался в Киев после обеда. Дядя Сева, тоже традиционно, снабдил его ящиком собственных заготовок, гвоздем программы которых стал трехлитровый бутылек вареного сала.

- Ты такого никогда не пробовал! – размещая продукты в багажнике, сказал он.

Егор молча наблюдал за его пассами и невпопад выдал:

- Дядь Сев, а ты жену свою любил?

Мужчина недоуменно глянул на Лукина – тот его, кажется, удивлял. И не первый раз за минувшие сутки.

- Слово дурацкое, - проговорил дядя Сева. – «Любил». Еще и в прошедшем времени. Нет ее сколько – и до сих пор болит. Она меня ждала, а я знаю, что и не дождусь уже.

Егор кивнул. Выглядел так, будто хочет еще о чем-то спросить. Но промолчал и стал прощаться.

- Ладно, не скучай тут. Я позвоню. А то приезжай, а?

- Ну, разве на Рождество… На Новый год меня сестра забирает.

Следующие полтора часа Егор чувствовал себя персонажем какого-то фильма, виденного триста лет тому назад, – шлялся по полкам библиотеки собственного мозга. Пытался понять, как это – когда «болит». Выбирал между заводом и аэродромом. Выстраивал строчки статьи для следующего выпуска электронной версии. Просто выпадал из действительности, вглядываясь в неровное полотно дороги.

В почти идеальной тишине, нарушаемой тихим, ровным урчанием двигателя, уже на улицах Киева из мистического состояния его вывел телефонный звонок. Егор бросил взгляд на экран. Руслана. Включил громкую связь и сказал:

- Привет!

Ответ прозвучал сразу. Будто из пушки:

- Привет! Ты как? Куда пропал?

- А куда я пропал?

Замялась. Даже через трубку и километры слышно было, что замялась. А потом, уже не из пушки, но тоже бодро она проговорила:

- Я подумала, вдруг друзья дядь Паши к тебе тоже в гости приходили, и надо срочно мчаться к тебе с мазью от синяков.

- Спасибо за заботу. Пока занимаемся твоими, - усмехнулся Егор. – Ты в порядке?

- Вроде… Ладно, извини, что пристала. Я просто… волновалась.

- Еще чем занималась?

- Убивала время.

- Успешно?

- Ну… Снесла со своего блога флэш-видео, бесило. Вообще, хочу дизайн поменять.

- А я надеялся, ты его убила, - после долгой паузы сказал Егор.

- Убийца из меня так себе. Я больше пугаю, чем на самом деле…

- Жаль. Я бы хотел попасть в безвременье.

- Ты? В безвременье?

- Неважно, забудь… - Егор уныло смотрел на пробку, тащившуюся по проспекту. – Ты что-то хотела?

- Нет, наверное, ничего… Все есть уже.

Лукин снова помолчал.

- Оk. Как лицо?

- Лучше. Голова уже не болит даже. Я думаю, будет прикольно, когда оно позеленеет.

- Зато к волосам подойдет, - усмехнулся Егор. – Ладно, отдыхай. Без особенной надобности из дома не ходи. И звони, если что.

- Лукин, мне двадцать восемь лет! – фыркнула Руська. – Ничего со мной не случится.

- Мне пофиг, сколько тебе лет, - услышала она сердитый ответ. – Дома сиди!

- Контролировать меня не надо! Хорошего вечера! – жизнерадостно протявкала Росомаха и отключилась.

- Еще как надо, - буркнул под нос Лукин и на ближайшем перекрестке повернул в сторону, противоположную дому, но зато по направлению к дому