Онлайн книга «Прикосновения зла»
|
Любой сказал бы, что он – милый, общительный молодой человек в прекрасном расположении духа. Любой, кроме Нереуса. Геллиец знал, что в сердце хозяина ревëт буря и вздыбливаются свинцовые волны. А главное – понимал причину этой злости. И ничего не мог поделать. Когда Виола забралась в повозку, невольник прижал руки к груди, склонив голову перед черноглазой госпожой. – Тебе лучше? – спросила девушка. – Да. Я мог бы поехать верхом, рядом с вашим братом. – Он приказал отдыхать. – На него было совершено нападение. Мой долг – находиться с ним рядом. Виола подалась вперёд и крепко поцеловала лихтийца в губы: – Ты не похож на других наших рабов. – Почему? – Они во всëм стараются угодить, льстят, обсуждают нас за спиной, и при этом – ужасно боятся потерять своë место. Некоторые пытались наговорить на тебя гадости. Но я не поверила. И Мэйо тоже. – Я никогда не отзывался о вас плохо за глаза. – Знаю, – Виола снова подарила невольнику поцелуй. – Госпожа, – вздохнул Нереус. – Сегодня боги милостивы ко мне. Они дали то, о чëм я даже мечтать не смел. Быть рядом с вами – наивысшее счастье. Но… – Ты просишь отпустить тебя? – Да. – Уверен? Мэйо с утра не в лучшем настроении – злой, как морская бестия. – Надеюсь, что смогу его успокоить. Девушка погладила щеку геллийца: – Я приду навестить брата вечером. Надеюсь увидеть тебя в добром здравии. – Благодарю, – раб прижался губами к еë руке. – Я никогда не позабуду вашу доброту. Он соскочил с повозки, споткнулся, и, поймав равновесие, побежал вперёд, к восседавшему на Альтане поморцу. – Хозяин! Господин! Мэйо глянул сверху презрительно и надменно: – Явился похвастаться своими подвигами? Быстро ты. Как видно, обошëлся без прелюдий? В знак абсолютной покорности Нереус поднял над головой скрещенные руки: – Я не делал того, в чëм ты упрекаешь меня. – Ври. Ври снова. Как той ночью, в саду. – Я боялся рассказать правду о чувствах к госпоже. Не хотел нанести тебе обиду. Но клянусь: наша первая и единственная с ней близость была вчера, в твоей постели. Мэйо скривил губы: – По-твоему я – дурак? – Нет, хозяин. – Может, слепой? – Нет, хозяин. – Уходи. Не показывайся мне на глаза, – нобиль резко махнул рукой. – Одно слово, господин… – Нет. Пошëл прочь. – Сестра пожелала навестить тебя сегодня вечером. Это всë. Нереус отошёл к самому краю дороги. Постоял там, низко свесив голову. Сердце сжималось от мрачной тоски. Как можно было так вляпаться? Отказаться от любви ради дружбы и лишиться этой дружбы из-за любви… Раб поплëлся в хвосте процессии, глядя под ноги и не желая ни с кем разговаривать. Над ним подшучивали, задевая за больное. Геллиец слышал ехидные шепотки: мол, хозяйская милость переменчива, как ветер, игрушки быстро надоедают, а всякая скотина должна помнить своë место… Жара изматывала. Островитянин сцепил зубы. Он знал, что ещë не на пределе своих возможностей. Старался не обращать внимания на слабость и начавшуюся лихорадку. В памяти мелькали сцены из прошлого… Вот он бежит с тяжëлым бревном на плечах, карабкается по насыпи. Мышцы гудят. Кажется, что от непомерной нагрузки вот-вот остановится сердце. Но нет – это не предел. Отжимание на кулаках. Перед наставником. На спине камень. Здоровенный булыжник. И каждый рывок вверх – суровое испытание силы и воли. Наставник видит его усердие и старание. Нереус не ждëт похвалы, только одно слово: "Достаточно!" Но вместо этого слышит: "Положите ещё один, такой же, на поясницу!" Двойная ноша, от которой прогнулся бы даже конский хребет… Вверх. Это не предел!.. На привале лихтиец сел в тень дерева. Прочие рабы сновали взад-вперëд, суетились, торопились поесть и утолить жажду. Нереус ждал. Надеялся услышать от кого-нибудь: "Эй, геллиец! К хозяину! Быстро!" Но Мэйо не звал. Парень горько усмехнулся. Да, Виола права, он не похож на других невольников. Они мечтают свалить свою работу на кого угодно и меньше попадаться нобилям на глаза. Нереус был согласен исполнить любое поручение, любой приказ – только бы вновь ощутить себя нужным. Мэйо не звал. Нервы натянулись так, что непрерывно звенело в ушах. Привал – дорога – привал – дорога… Менялся пейзаж. Угасал послеполуденный зной. Мэйо на звал. Вечером процессия остановилась в необычайно красивом месте – у древней Священной рощи. Нереус лëг на бок, прижавшись плечом к изогнутому корню старой оливы. Забылся лёгкой дремотой, по-прежнему готовый вскочить по первому зову господина. Как преданный пëс, поднимающий уши, чтобы не пропустить призывный хозяйский свист… – Геллиец, – Женский голос из полутьмы. – Молодой господин велел тебе явиться. Что это? Сон или явь? – Вставай, лентяй! Поживее! Явь. Явь! Руки дрожат, как после сотен отжиманий. Вверх! Рывком. Бежать! На плечах словно то самое неподъëмное бревно. Не предел! Быстрее! Ещё быстрее! Стоявшие у мраморной беседки Мэйо и Виола одновременно повернулись на звук его шагов. Раб припал на колено, уперев кулак в землю. – Полюбуйся! – громко сказала девушка, указав на невольника. – Он едва держится на ногах! – Я сделал всë правильно, – огрызнулся поморец. – По-твоему он похож на здорового? Я говорила, что нужно пригласить лекаря или врача. Твоë упрямство и эгоизм просто невыносимы! – Я сделал всë правильно. – Мне казалось, ты начал меняться к лучшему, – сердито произнесла Виола. – Довольно, Мэйо. Не желаю тебя слушать. Научись признавать свои ошибки и отвечать за них. |