Книга Суматоха под диваном, страница 37 – Татьяна Луганцева

— Согласна, — поспешно кивнула Яна. — Просто у женщин с возрастом это нивелируется, всё меньше и меньше поклонников, а вот к красивым, мужественным мужчинам внимание не угасает.

— Тебе ли жаловаться, ты у нас всегда в центре внимания, — усмехнулся Мартин. — Или ты чем-то недовольна? Кофе?

— Спасибо, буду.

— Девушка, два кофе, пожалуйста, — попросил он проводницу, которая как раз проезжала мимо с тележкой с закусками и напитками.

Мартин скользнул взглядом по волосам Цветковой и спросил:

— Интересно, менты уже нашли, у кого украли бриллианты?

— Мне это совсем неинтересно. Я хочу, чтобы их быстрее сняли с моей головы и чтобы я забыла всё это как страшный сон. И, самое главное, чтобы поправились Виталий и Ричард, — вздохнула Яна.

— Ты не находишь ничего странного? — чуть наклонился к ней Мартин.

— То, что мой первый муж мертв, а мой третий и он же четвертый муж в тяжелом состоянии? Конечно, я думала об этом. Но пришла к выводу, что это просто жуткое совпадение. Юру убили, Ричард сам попал в аварию. Да и Виталий Николаевич никогда моим мужем не был.

— Но собирался им стать. Я до сих пор в страшных снах вспоминаю вашу помолвку, — в глазах Мартина промелькнул какой-то огонек.

Яна прикусила нижнюю губу.

— Согласна. Было дело. Неприятно это, когда с дорогими тебе людьми происходят несчастья. Ты, кстати, тоже поберегись, в свое время и ты сделал мне предложение.

— Считаешь, что спасла меня, отказавшись от замужества со мной? — засмеялся Мартин. — Если это правда, что с твоими мужчинами случается что-то плохое, лучше бы начали с меня.

— Зачем ты так говоришь? — искренне испугалась Яна. Она смотрела на Мартина глазами, полными слез. — Пусть с тобой ничего не случится.

— Тише-тише, что ты? Ничего со мной не случится! Яна, перестань, — он так посмотрел на нее, что слёзы у Яны мгновенно высохли.

«Сапсан» быстро домчал их до Санкт-Петербурга. Из выхода с вокзала их ожидало такси.

— А ведь это был мой любимый город, — вздохнула Яна, прильнув к окошку, за которым бежал людный Невский проспект.

— Что изменилось? — не понял Мартин.

— То, что меня впервые привезли сюда насильно, — ответила Яна, — а это сразу же вызывает негативную реакцию.

— Предлагаю немедленно поехать к Ольшанскому. Пора, моя дорогая, тебе освободиться от опасного груза.

— Я не против. Для того и приехала.

Мартин взял ее руку и нежно пожал. Яна улыбнулась.

Петр Иванович Ольшанский принял их в своем кабинете. Он пригласил их сразу, как только Мартин сообщил, что они уже в Питере.

— Вы прямо с вокзала? Устали, наверное? Чай? Кофе? — суетился он.

Яна смотрела на него с явной враждебностью.

— Сердишься на меня? — виновато прищурился Петр Иванович.

— Заметно? Очень надеюсь, что заметно! — ответила Цветкова.

— Яна! Я тебя покрывал и даже сейчас покрываю, как могу! Надо мной же куча начальников! С меня голову чуть не сняли, как я вообще допустил, что ты с таким богатством в волосах находишься неизвестно где и не можешь явиться в течение десяти минут. Это очень хорошо, что Мартин понял всю серьезность ситуации, и вы быстро вернулись. Я уже сообщил, что ты на месте, иначе мне бы головы не сносить.

Вместе с ним в кабинете находился парень со стильной стрижкой, которого Петр представил как Арсения.

— Арсений поможет в нашей парикмахерской проблеме.

Яна молча села на стул и мастер приблизился к ней. Он взял прядь ее волос, руки его чуть подрагивали — Арсений волновался. Чувствовалось, что раньше ему не приходилось работать в присутствии следователя. Он путался в волосах Яны, постоянно их дергал, поливал чем-то очень неприятным ей голову и снова тянул, тянул…

— Надеюсь, вы не подменили бриллианты? — пошутил Петр Иванович, решив разрядить обстановку.

— Смешно, — мрачно ответил Мартин, переживающий за Яну.

Та продолжала мужественно терпеть, а когда парень произнес: «Всё», — Яна даже постаралась не обратить внимания на то, как много ее прекрасных волос валялось на полу.

— Все волосы выдрали? Теперь буду ходить с ободранным хвостиком, как крыса, — съязвила она. — Боже, как мне не везёт…

— Уволь, на крысу ты совсем не похожа, — успокоил Ольшанский.

— Да?! — Яна выхватила из сумочки карманное зеркальце и попыталась оценить ущерб. — Мать моя в ботах! Да я почти лысая, как коленка!

— Не утрируй, — сказал Мартин. — Волосы — это не руки-ноги, отрастут. Будут еще гуще.

— С чего бы им быть гуще? — чуть не плакала Яна. — Повыдёргивал с корнями! — бросила она яростный взгляд на Арсения.

Тот потупился:

— Это вы зря.

Яна вскочила.

— Я могу быть свободна?

— До улаживания всех формальностей прошу наш замечательный город не покидать, — ответил Ольшанский.

— Это каких формальностей? — вскинула брови Яна. — Может, мне еще хотят состричь ногти или удалить почку? Или думаете, что я несколько камней проглотила?

Ольшанский вздохнул.

— Мысль неплохая. Только, думаю, глотать камни — дело лишнее. Не надо так сердиться. Протокол есть протокол, его никто не отменял. Никто тебя не подозревает, но в этом деле пока много неясного. Придется задержаться, Янка, ничего не поделаешь. Будем надеяться, что ненадолго.

— У меня муж в реанимации! А другого мужа убили и еще не похоронили! А я должна здесь быть только ради формальностей?! — Яна нервно меряла шагами кабинет.

Петр Иванович устало вздохнул.

— Какие мужья в реанимации, Яна? Мартин, о чем она говорит? Насколько я знаю, здесь жениха, то есть мужа московского чуть не завалили, извините, не убили. Коллега наш.

— Тоже ее бывший ухажер, — ответил Мартин. — Виталий Николаевич Лебедев, давний поклонник эксцентричности, таланта и красоты мадам Цветковой.

Ольшанский встал изо стола.

— Слушайте, у меня голова от вас кругом, честное слово. Женихи, мужья — чёрт ногу сломит!

— А у вас в Питере все такие умные и нервные? — поинтересовалась Яна.

— Так это же культурная столица, — сказал Петр Иванович. — Слушай, Цветкова! А, может, это ты его… ну, того самого? Обидно стало! Любил тебя, ухаживал за тобой, женщины к этому быстро привыкают. А тут решил жениться на другой? Так сказать, сорвался с крючка. Ты завелась, тем более что у самой личная жизнь не складывается, вот и психанула, — предположил следователь.

Все присутствующие с изумлением на него уставились.

— Что смотрите? — не понял Ольшанский.