Книга Хроники Престижного района, страница 85 – Светлана Гершанова

— Доченька, неужели это правда?

— Мама, ты о чём, что случилось?

— Я получила письмо от Олега. Вот, читай.

Катя взяла листок. Письмо от Олега всегда было радостью, но почему это письмо — маме, и её не узнать…

Она начала читать его стоя, потом ноги подкосились, села в кресло.

«Дорогая Наталья Николаевна, я считал, что вы поддерживаете Катю в это трудное время. Но Алексей, мой адвокат, говорит, вы обижены на неё. Оказывается, вы не так поняли ситуацию, которая сложилась до нашего с ней знакомства.

Вы же прекрасно знали, что на вашу операцию были нужны деньги, и не малые. Катя не могла их найти. И отлично понимала, что от этого зависит.

Она очень любит вас. Обычно, своя жизнь у взрослых детей отодвигает родителей на второй план, если не дальше. Но вы для Кати оказались важней собственной жизни.

Деньги она получила, отдав её в залог «Эскорт-агентству», надеюсь, вы знаете, что это такое. И должна была отрабатывать этот залог проституткой.

К счастью, я оказался первым клиентом. Снял её сразу после подписания договора, отвёз в клинику, оставил, пока вас перевели из реанимации в палату. И только тогда увёз на Остров.

Она не могла сказать вам правду, в вашем состоянии, с вашими принципами. Поэтому появилась легенда с экспедицией.

После возвращения мне с огромным трудом удалось погасить её залог, фактически, выкупить у агентства.

Теперь вы знаете всё. Будьте ей опорой, помогите пережить это долгое время для неё и для меня. Она заслуживает другой жизни, но опять подумала не о себе.

С уважением, Олег».

Опустила письмо на колени. Посмотрела на маму.

— Это правда, ты взяла деньги в эскорт-агентстве? Какой ужас!

— Это был единственный выход.

— Лучше бы я умерла, доченька! Как ты могла, я себе всю жизнь не прощу!

— Мама, ну, Бог миловал, послал мне Олега. Всё же позади, перестань. Просто забудь, как я постаралась забыть. Если бы я не кинулась в этот омут, у меня бы не было Олега.

— А его и так нет у тебя.

— Ну что ты, мама, он всегда со мной. И я скоро поеду к нему, у нас венчание!

— Ты с ума сошла, связывать себя. Восемь лет, вся молодость!

— Мама, это не обсуждается. Теперь ты всё знаешь. У нас больше не будет с тобой недоразумений?

— Помогу, чем смогу. Что загадывать на восемь лет.

— Мам, и я тебе всегда помогу, не волнуйся, выдержим. Женщины — сильный народ.

— Прости меня…

Проект был готов. Когда Катя увидела несколько переплетённых томов, ахнула:

— Славик, ну, предположим, я их повезу. Когда ему изучать, у нас всего три дня!

— Я понял. Скопирую поэтажные планы, подготовлю пояснительную записку страничек на пять, максимум, обещаю.

— Спасибо, Славик…

Олег решил, пора подавать заявление. Три месяца прошло, он очень надеялся на положительный ответ, хотя разрешали не всем. Но у него был веский аргумент — сын. Не успел жениться, сына признал, не думал, что серьёзно.

Ждать пришлось долго, в тюрьме всё долго. Но стоило того, целый месяц предчувствия счастья!

Они приехали втроём, об этом Алексей договорился, не спрашивая Олега, свидетели — он и Луиза.

И Катя, Катя! Платье скромное, мягкой белой шерсти, закрытое, длинные рукава, юбка ниже колен. Она опять была царевной, постарались и дизайнеры, и закройщица, и швеи, все знали, для кого это платье! Туфельки, как он любил, на высоких тонких каблуках. Волосы распустила. Никакой косметики.

И горели свечи в маленькой церкви, и святые глядели на них всё понимающими добрыми глазами. И можно было держать её за руку. Господи, благодарю тебя! Какое счастье…

Луиза стояла, затаив дыхание, слёзы были у самого горла.

Алексей, чего только ни повидал за долгую практику. Он был очень серьёзен и только вздыхал коротко.

Потом помог ей перенести вещи. Комната для свиданий была убогой, но чистой. Окно большое, кровать под окном. Выглянула в окно — высоко, это хорошо…

Кровать узкая, но им хватало и дивана. Не застелена, бельё поверх одеяла, две простынки, наволочки, серые с желтизной, с печатями. Положила на холодильник.

— Катя, надо будет всё убрать перед уходом. Швабра с ведром в туалете. А сейчас, чем помочь?

Они вдвоём быстро разобрали сумки.

— Всё, Алексей, спасибо. Постель перестелила, борщ в микроволновке. Скоро приведут Олега?

— Думаю, скоро.

— Спасибо вам огромное за всё. Вы идите, я его подожду.

Как только за ним закрылась дверь, быстро переоделась. Комната выглядела по-домашнему. Постельное бельё — Олег сам выбирал расцветку. И домашний костюмчик с мордочкой забавного зайца на груди, тоже он выбирал. На столе красивая клеёнка. И посуду привезла свою, и салфетки.

Села на стул с ладонями в коленях. Время замерло. Оно замерло на все эти дарованные им дни и ночи.

Встала, когда услышала шаги за дверью.

Вошёл Олег и остановился в двух шагах.

Она бросилась к нему, обняла, замерла. И почувствовала его железные объятья. Наконец, Слава Богу!

Несколько секунд они так и стояли, обнявшись, не говоря ни слова. Потом он опустил руки.

— Дай, посмотрю на тебя. Хорошо, что ты переоделась, в платье я боялся к тебе прикоснуться, царевна. Я и сейчас боюсь, у меня руки — наждак.

— Но это же твои руки!

— Похудела. Но стала ещё красивей, если это возможно. И не плачешь, а я приготовился все три дня тебе слёзы вытирать.

— Что ты, я поплачу дома, у меня будет время. А костюм ты же мне купил, ещё наверху. И тапочки, помнишь?

— Я всё помню.

Катя смотрела на него. Это был другой Олег. Ёжик только-только отросших волос после стрижки. Тюремная роба, вместо английского костюма с фирменной рубашкой, который она привезла ему на венчание. Наверно, это он в сумке у дверей. Потемневшее лицо. И боль в глазах, одна боль, вместо радости.

Проглотила слёзы. Только бы не заплакать. Поклялась, ни одной слезинки в эти драгоценные три дня.

— Давай, буду тебя кормить. Я столько всего навезла! Борщ, сначала борщ.

— Ты варила?

— Нет, тётя Вера. Не представляю, что бы я делала без неё. Вкусно?

— Очень.

Она сидела напротив него и улыбалась. И стол был сервирован, как в лучшем ресторане.

Они словно поменялись местами. В прошлой их жизни она больше молчала, говорил он. Теперь он молчал, а она говорила, говорила, чтобы не слышать его молчания, повисшего в комнате: