Онлайн книга «Паучиха. Личное дело майора Самоваровой»
Варя решила одолжить у Маргариты Ивановны хлеба, молока и пару яиц. Перетряхивая чемодан, удрученно отметила, что все ее лучшие наряды были грязны. Идти на встречу с Никитиным было решительно не в чем. Приняв душ и намотав на волосы полотенце, она, накинув халат, собралась было спуститься к домушнице, но тут раздался надрывный звонок в дверь. Посмотрев в глазок, она разглядела за дверью Маргариту Ивановну. Метнувшись на кухню, быстро накидала в первую попавшуюся тарелку персиков, слив и вишни. — Заходите! Вот, как раз собиралась к вам забежать! — открыв дверь, Варя выставила перед собой, словно щит, тарелку. Соседка переступила порог. Она была не накрашена, в домашней одежде. Лицо ее выражало обеспокоенность. — Это потом! — отмахнулась Маргарита от тарелки. — Надо бы подняться на пятый. В квартире Рыбченко что-то происходит! — Господи, да что там может происходить?! — раздраженно спросила Варя. Предстоял суматошный день, и ей было не до Ольги. — Варь, там что-то серьезное. Пока они поднимались на пятый, домушница сбивчиво пересказала хронологию событий. Вчера с дачи вернулись Никифоровы, живущие в квартире напротив Рыбченко. Таская из машины тюки, Татьяна и ее муж отчетливо слышали приглушенный детский плач, раздававшийся из-за Ольгиной двери. Замотанные своими хлопотами супруги не придали этому особого значения — ну, хнычет Регинка, что с того? Но к вечеру, когда возвращались из магазина, они обратили внимание на резкий запах тухлятины, витавший на площадке. Подумали было на Юрку-алкоголика, чья дверь была рядом с Рыбченко, но, принюхавшись, поняли, что скверный запах исходит из Ольгиной квартиры. Позвонили в дверь. Им никто не открыл. Сегодня утром Татьяна повторила попытку. Ответом на ее звонок был лишь возобновившийся детский плач. Она кликнула мужа, а он уже спустился к старшей по подъезду. — Ольгу давно никто не видел. Регину тоже, — взволнованно поясняла Маргарита Ивановна. — Вот с тех пор как ты уехала, и не видели… Потаповы из семнадцатой до сих пор на даче, а Юрка из девятнадцатой все лето пьет по-черному, выходит только за бутылкой, сама понимаешь, этот алкаш ни ухом, ни рылом о том, что творится под носом. Подойдя вплотную к двери, Варя рефлекторно зажала нос от едкого запаха помойки. Соседи нисколько не преувеличивали. Она решительно позвонила в дверь, а затем, преодолевая тошноту, прильнула к ней и прислушалась. Внутри квартиры явственно прослушивалось какое-то движение. Но радио, орущее из квартиры Юрки-физрука, мешало что-либо разобрать. Варя присела на корточки и приложила ухо к двери. Казалось, у порога, поскуливая, ползал большой щенок. — Потише! — обернулась Варя к соседям и приложила палец к губам. — Там кто-то есть… Переговаривавшиеся между собой соседи притихли, а песня, к счастью, закончилась. Из квартиры послышался стук. — Аря! — раздался пронзительный детский голосок. Изнутри, по мягкой дверной обшивке, изо всех сил замолотили кулачки. — Регина, это ты?! — Самоварова встала и принялась дергать за ручку двери. — Аря! Аря! — задыхаясь, отчаянно выкрикивала девчонка. — Пиздец! — констатировал муж Татьяны. — Сколько же она там сидит? И где Ольга?! — Надо ментов вызывать, — тут же встряла Маргарита. — Так я вызвал уже. — Когда? — обернулась Самоварова. — Так минут сорок назад и вызвал… Приехали вчера домой, а тут, бля, такие концерты. Пусть дверь ломают да и синячину этого заодно успокоят. С утра уже зенки залил. — Должны были уже приехать, раз вызвали. Варя вспомнила про Анюту, которую оставила в квартире одну. «А если уже проснулась? Испугалась, что меня нет?!» — Мне срочно нужно спуститься к дочери, она там одна! — спохватившись, побежала вниз Самоварова. — Я заодно дозвонюсь и выясню, приняли ли вызов и почему до сих пор не приехал наряд! Как только Варя вбежала в незапертую впопыхах квартиру, из дочкиной комнаты послышался ее радостный голосок: — Ма, я проснулась! Я есть хочу! Растрепанная, с мокрым полотенцем на голове, Варя влетела к дочери: — Котик мой, погоди… — наклонившись к Анюте она горячо расцеловала ее в теплые, загорелые и мягкие, как южные персики, щечки. — Мне нужно кое-что срочно сделать. — А что? — улыбалась дочь и терла кулачками свои карие глазенки. — Ой, какие у тебя ногти страшные! Вечером надо принять ванну и их подстричь! — Возбужденная Варя, будто пытаясь защитить дочь от пока еще ей неизвестного, но чего-то очень плохого, фиксировала внимание на несущественных сейчас деталях. — Сосед наш с пятого хулиганит. Но мама у тебя милиционер. Мама должна вмешаться и помочь восстановить порядок. — А что он сделал? — Шумит и мешает остальным. Мне надо дозвониться в милицию, чтобы приехали дяди и его урезонили. — А что такое — урезонили? — вытаращила глаза Анюта. — Ну, заставили бы не шуметь… — Мам, но я есть хочу! — Мне надо отойти к Маргарите Ивановне за продуктами, потому что есть у нас, котик мой, нечего… Вернусь и сделаю тебе «сладкий хлеб». Ты же потерпишь немного? — Я с тобой пойду! — Нет, милая, со мной нельзя. Давай… — лихорадочно придумывала Варя, чем бы занять дочь, — ты пока будешь заниматься очень важным делом — разбирать наш чемодан? — А как его разбирать? — Я объясню. Иди быстро в ванную и как следует умойся. А то так и будешь пахнуть поездом. — Но поезд хорошо пахнет! — Да? — удивилась мать. — Он пахнет югом! И… счастьем! Варя невольно улыбнулась. В дочкиной русой голове, с завитками на кончиках взмокших во сне волос, выстроился ассоциативный ряд: поезд-мама-юг-поезд-мама. — С одной стороны — ты права. Но есть и другая сторона — в поезде ездят люди, которые не всегда хорошо пахнут. Помнишь тех, которые вчера не давали всем спать? — Которые игрушечный танк пускали? — Именно. — Но их мальчик спал. Зачем они пускали танк? — Потому что они выпили. — Они пьяницы? — Не думаю. Они просто… хотели продлить себе праздник. Анюта задумалась: — Да, от них пахло водкой и чесноком. И еще курицей, и колбасой. |