Онлайн книга «Сто процентов на троих»
|
А из носа хлынула кровь, смывая муравья. – Олегов точно так же сказал. – Что сказал? Бородатый убрал ногу с головы, но Миша боялся шелохнуться: вдруг неосторожное движение спровоцирует повторение кошмара. Кровь продолжала течь из носа, но это ненадолго. Рано или поздно кровь свернется. Или живая, или мертвая. – Ну, героин хорошо, сказал, но сначала печатка. – Где печатка? – Так это, Олегов забрал… Это же вы за нами гнались? – Это мы тебя догнали. – Олегова надо догонять. – И Олегова догнали… Он сказал, что печатка у тебя. Миша не знал, что сказать. Вдруг бандиты действительно захватили Олегова. Устроили засаду, уничтожили сопровождение, ранили капитана. У них автоматы, их много. – А он правда мент? – Печатка где? – Я думал, менты не умеют врать. – Печатка где? – И снова на голову наступили ногой. – Да Олегов забрал! У него печатка! Он за ней из Москвы приехал! Миша не врал, он предполагал. Разве Олегов не мог выбросить печатку перед тем, как попасть к ним в руки? Мог. Конечно же, мог. – Что там Сергей Багдасарович сказал? – спросил один голос. – Сказал, – отозвался другой. – Есть печатка, пусть живет, нет печатки… Сам его застрелишь? Миша понимал, что его могут брать на пушку, причем в прямом смысле этого слова. Или он скажет, где печатка, и останется жить, или его жизнь оборвется прямо сейчас. Раз, и не станет его. Он больше не сможет думать, осознавать себя в этом мире, соотносить себя с происходящими в нем событиями. Он даже не сможет осмыслить вечную тьму в мертвой тишине, куда его сейчас отправляли. А он очень хотел жить. И осмысленно думать. Очень-очень хотел. Возможно, его застрелят в любом случае, возможно, прямо сейчас. Но страх перед смертью тянул его за язык – в надежде на чудо. Вдруг его все-таки пощадят… Но, увы, ему нечего было сказать. Он бы и отдал печатку, но, если она не у Олегова, то где? Рассказать про Смита, «отдать» печатку ему, но это же смешно. – Печатка где? – Я же сказал, у Олегова! Над головой щелкнул курок пистолета, Миша в ужасе зажмурился. – В последний раз спрашиваю? – Да у Олегова! – Знаешь, я бы тебе поверил, но ты с самого начала гонишь пургу, – сказал бородатый. – Какую пургу? – Баб твоих менты замели… Зачем? – Зачем?! Миша задумался. А вдруг Ипатьев приходится родным братом кому-то из этих двоих? – Да, зачем? – Ну, Олегов думает, что мы человека убили. – Какого человека? – Ну, он героин к нам в машину подложил. Смит его зовут. Он там в земле лежал, ну, когда Олегов подъехал. Мы его закапывали… – Не знаем никакого Смита. – Ну, на самом деле его Леша зовут… – Лешу знаем. – Олегов думает, что это мы его убили. – А кто его убил? – Ну-у… – Считаю до двух… – Да случайно все вышло. – Раз!… Ты его убил? – Да! – в ожидании выстрела закричал Миша. – Тише ты, урод! – сказал здоровяк. – Что я вам сделал? – громко прошептал Миша. Он вдруг понял, что может расплакаться, разрыдаться. – Печатка где? – Никого не трогали, ехали на море, какой-то хрен подсел, весь мозг вынес! Печатка с рубином, героин… Да пропади оно все пропадом! – Что там у вас? – спросил третий голос. – У Олегова печатка, – сказал здоровяк. Дикий восторг схватил Мишу за шею, как будто хотел оторвать от земли, окрылить и унести в светлое будущее, но вдруг резко сжал горло. Это хорошо, что ему поверили, но все равно могут убить. – А героин? – Героин там в земле, я могу показать! – сказал Миша. За наркотой ехать нужно прямо сейчас. Пока не вернулись девчонки. Страшно подумать, что будет, если они попадут в руки к этим отморозкам. – А оно нам нужно? – спросил бородатый. – Не та ситуация, – соглашаясь с ним, сказал третий голос. В этот момент где-то недалеко прозвучал выстрел, и загавкала собака. За одним выстрелом последовал другой, третий, на этом все и закончилось, а собака продолжала гавкать, но как-то хлипко, тонко, немощно. – Что там за херня? – ломая кусты, обронил здоровяк. Бандиты должны были бежать от ментов с собакой, а они, напротив, шли на сближение с ними. И как оказалось, они знали, что делали. Не было никаких ментов, на поляну вывели Риту и Любу. Миша не видел их, но, услышав знакомые голоса, поднял голову. Здоровяк держал одну, а высокий мужчина с коротким седым волосом – другую. А парень с бородкой подходил к Мише. – А говорил, что менты увезли! Он поднял ногу, как будто хотел снова поставить ее на голову, но вместо этого ударил, да с такой силой, что Миша потерял сознание. Очнулся он от сильного удара в живот. Он лежал на боку, а перед ним стоял седой мужчина. Его жестко сощуренные глаза горели как угольки, вжигаясь в самую душу. Ни Риты рядом, ни Любы, никого. – Ну и где печатка? – спросил он. – Я же сказал. Голова раскалывалась от боли так, как будто она побывала под гусеницами. Даже взгляд перекосило, Миша смотрел в одну сторону, а видел седого, который стоял в другой. – А твоя жена сказала другое. – Что сказала? – Сейчас она говорит: «Не надо». А скоро будет кричать и требовать: «Еще!». Хочешь посмотреть, как ее на круг пустят? – Но я не знаю, где печатка. Не было ее!… Миша приподнялся на локте, чтобы оглянуться. Тихо вокруг, но, может, Рита лежит где-то рядом – с пулей в груди. Лучше так, чем под отморозков. Но Риты нигде не было, Любы тоже. Но где-то неподалеку послышался знакомый вскрик. Как будто Рита звала на помощь, а кто-то зажал ей рукой рот. Миша дернулся, и седой со всей силы ударил его ногой в живот. – Где печатка? – Да не было никакой печатки!… – изнывая от боли, пробормотал Миша. – Где героин? – И там нет печатки!… Не было ее! Вообще не было! – Еще раз спрашиваю! – Я не знаю, может, в кейсе? |