Книга Дыхание ветра, страница 93 – Ляна Лесная

Пришлось абстрагироваться от всего и привыкать к такой работе, к виду крови и рваных ран, ведь я собиралась поступать на врача. Я выполняла необходимые действия словно автомат, только так могла уберечь свою психику от новых потрясений.

Когда Александр начал приходить в себя, почти всё было закончено. Раны были промыты и зашиты. Задрожали его чёрные ресницы, раздался глухой стон, и парень открыл глаза, белки которых были покрыты красной сеткой микрокровоизлияний. С трудом разлепив сухие губы, он попросил пить. Я поднесла кружку с водой к его губам, поддержала голову. Сделав несколько глотков, парень откинул голову на столешницу.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался его отец.

— Бывало и лучше, — прохрипел и снова закрыл глаза.

— Ну, ничего, жить будешь, — сказал тот. — Кости срастутся, раны заживут. Через несколько дней и не вспомнишь.

— Что с вампирами? — разлепляя веки, прошептал Алекс, с трудом повернув голову в ту сторону, где стоял его отец.

— Мертвы.

— Как ты их убил? — хрипло спросил Александр.

— Я совершил оборот, сынок.

— Хм, — усмехнулся. — Через столько лет… дух зверя проснулся.

— Отказаться от этого невозможно, сын. Мы такие, какими нам суждено быть.

— Чёрт возьми, — произнёс шёпотом Алекс и снова закрыл испещрённые красным узором тёмно-серые очи.

Немного помолчав, отец сказал:

— Тебе придётся остаться на столе. Спи. Только постарайся не шевелиться, чтобы все кости правильно срослись. Ладно, пойду, покормлю Вороного, если подпустит.

— Можно мне стереть кровь с его тела? — спросила я, когда мужчина вышел за дверь и уже собирался её закрыть.

— Конечно, — ответил он.

Я налила в таз тёплой воды из чайника, взяла полотенце и подошла к столу, на котором лежал Александр. Намочила полотенце и мягко коснулась дорогого мне лица, осторожными движениями удаляя засохшую кровь и грязь с его кожи. Затем протёрла шею и грудь, руки и ноги, стараясь лишний раз не касаться ран. Он лежал безучастный к происходящему, не открывая глаз и мерно дыша. Закончив, хотела выйти на улицу, думая, что он спит, но вдруг он позвал меня:

— Аня, — и его голос напоминал глухой стон.

Я бросилась к нему и увидела такую боль в его глазах, что в груди защемило, и к горлу подкатил плотный комок. Я закусила щёку, чтобы снова не разрыдаться, не тревожить его своими слезами, решив, что пролью их потом.

— Что, Солнышко? — произнесла ласково, стараясь не показывать своего волнения.

— Прости меня, — хрипло произнёс он.

— За что? — удивилась я, ведь он едва не погиб из-за меня.

— Я не смог тебя защитить…

— Но всё обошлось! Твой отец спас нас! Мы живы, — воскликнула я, взяв его здоровую руку в свои и сжав пальцы, — Не надо себя ни в чём винить, Алекс, любимый!

— Да, ты права, — тихо произнёс он, и глаза его снова закрылись.

Некоторое время проведя рядом с ним, держа его руку в своих руках, я поняла, что он, наконец, уснул. Грудь его мерно вздымалась. Дыхание было свободным и глубоким, тело, наконец, расслабилось. Осторожно, чтобы не разбудить, я отпустила его ладонь. Подобрав с пола куртку, вышла во двор и прикрыла за собой дверь. Уже стемнело. Отец Алекса сидел на ступени крыльца, уронив голову на сложенные в замок руки.

— Вам надо отдохнуть, вы очень устали, — посоветовала ему я.

— Как Александр? — спросил он тихо.

— Кажется, спит, — произнесла я. — Мне пора домой. Родители, наверняка, места себе не находят, не понимая куда я пропала. Мобильник сгорел в костре, так что позвонить им невозможно.

— Я провожу тебя, чтоб по дороге с тобой ничего не случилось, — сказал мужчина, поднимаясь с места.

— Нет, не оставляйте сына, вдруг ему что-то будет нужно, — проговорила я.

— Он теперь не скоро проснётся. Проспит почти сутки. Да и одну я тебя отпустить не могу, дочка. Александр не простит мне, если отпущу тебя одну.

Натягивая куртку, я только тогда обратила внимание, что она была не только разорвана, но и вся испачкана в крови.

— Боже мой! Что я родителям скажу?

— Оставь куртку здесь, скажешь, что потеряла. Я её сожгу.

Ещё раз приоткрыв осторожно дверь, я взглянула на Алекса и, убедившись в том, что он дышит, успокоенная, отправилась домой. Его отец сопроводил меня до самого посёлка, но всю дорогу мы шли молча. Выйдя из леса, он дошёл со мной до моего дома, и тогда я искренне сказала:

— Спасибо вам. Я век вам буду благодарна за всё, что вы для меня сделали. А ведь даже не знаю вашего имени.

— Святослав, — сказал отец Алекса.

— А отчество?

— Игоревич. Но лучше без него.

— А я Анна, — проговорила я.

— Я знаю, — ответил оборотень.

— Святослав, мне неприятно это признавать, но Александр пострадал по моей вине, — смущённо проговорила я.

— Только не надо себя винить, девочка! — резко ответил мужчина. — Всё произошло не из-за тебя. У этой проблемы глубокие корни, уходящие во времена ещё до твоего рождения. Скорее это моя вина…

Я внимательно выслушала запутанное объяснение, но, так ничего и не поняв, снова поблагодарила:

— Ещё раз большое вам спасибо, уважаемый Святослав, если б не Вы, я не знаю, были бы мы сейчас живы или нет. Надеюсь, скоро увидимся. Я бы хотела навестить Александра.

— Да, конечно, приходи, когда захочешь.

— До свидания, — сказала я, направившись к дому. Мужчина проводил меня взглядом, пока я не скрылась за дверью.

Дома меня ждал ужасный приём: мать вся в слезах и разъярённый отец, который, как только я появилась на пороге, набросился с вопросом:

— Где ты была? Почему выключила телефон? Мы же здесь с ума сходим!

— Я была с Алексом, — тихо проговорила, не собираясь скрывать правду. Конечно, всю правду открыть всю правду было невозможно, но её частичку я всё-таки сказала.

Как отец на меня орал, казалось, что барабанные перепонки лопнут в ушах от напора непрекращающегося обличительно-оскорбительного потока обвинений. Я сидела, зажимая уши, но слышала всё до единого слова. Когда он требовал объяснений, и я пыталась открыть рот, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание, он снова и снова прерывал меня и его гневные тирады становились ещё более громкими. Наконец, отец охрип, но всё ещё носился в бешенстве по комнатам, и от его беготни мало места было всем. Когда он окончательно выкричался и сел в изнеможении на диван, я сказала:

— Да, папа, мама, я виновата перед вами, но я люблю Александра, и ничего не могу с этим поделать. Только рядом с ним я по-настоящему живу, а без него просто существую.