Онлайн книга «Карамело»
|
Я ужасно сонная, но спать идти не хочу, ведь можно что-то пропустить. Прислоняю голову к балконному ограждению и закрываю глаза, а когда гости начинают хохотать, подпрыгиваю на месте. Но все дело в Дядюшке Толстоморде, который выбрал себе в партнерши метлу, словно она самая настоящая леди. Дядюшка любит смешить всех. Насмотревшись на танец с метлой, встаю, чтобы найти Дедулю. Дверь в столовую тяжелая, мне приходится тянуть ее на себя обеими руками. Войдя туда, я замираю на месте. Скатываюсь по лестнице, чтобы рассказать всем, вот только у меня нет для этого слов. Ни английских. Ни испанских. – Стена упала, – говорю я по-английски. – Что? – Наверху. В большой столовой. Стена упала. Идите и сами посмотрите. – Что нужно этому ребенку? Ступай к Маме. – Да стена же упала. – Потом, сладенькая, сейчас я занят. – Стена в столовой, она упала, как снег. – Ну до чего же этот ребенок надоедлив! – В чем дело, моя королева? Скажи мне, небо мое. – La pared arriba, es que se cayó. Ven, Papá, ven [113]. – Иди ты, Зойла. Ты мать. – ¡Ay! Ты всегда, всегда так говоришь, когда не хочешь, чтобы тебя беспокоили. Хорошо, хорошо, иду. Лала, не надо тянуть меня за платье, ты порвешь его. Я тащу Маму наверх, но это все равно что иметь дело с неваляшкой. Она покачивается, и увертывается, и смеется. Наконец мы одолеваем лестницу. – Надеюсь, это что-то важное! Святой Толедо!!! Столовая припорошена слоем белой штукатурки, словно сахарным песком. Штукатурка везде – на коврике, на столах, на стульях и лампах. Ее большие куски валяются по всей комнате и похожи на куски деньрожденного торта. Мама громко кричит с лестницы: – Все, быстро сюда! Потолок упал! – ¡Se cayó el cielo raso [114]! – говорит Папа. И тут я вспоминаю нужные слова. «Потолок» и cielo. Cielo – слово, которое употребляет Папа, называя меня «небо мое». И его же произносит Дедуля, желая сказать то же самое. Вот только произносит он это по-английски: небо мое. – Мне не хочется этого говорить, и я сообщаю тебе по секрету, но тут Мемо виноват. Утром я видела его на крыше. – Не может быть! Ох уж эта обезьянка! Оставь его мне. Я обо всем позабочусь. – Бедняжка. Он гораздо медлительнее, чем наш Элвис. А между ними всего месяц разницы. Ты никогда не задумывалась над тем, что, возможно, он отстает в развитии? – Черт побери! Не надо было экономить на штукатурке! – Тетушка, это правда! Антониета Арасели спрятала под Дедулиной кроватью наши игрушки. Я сама видела. – ¡Mentirosa! Это не я. Ты любишь выдумывать, mocosa [115]. Ты же веришь мне, мамочка? – Ya mero. Почти. Ты видела, он чуть не выколол ей глаз! – Кто так поступил с тобой, небо мое? – Это был… кузен Тото. – Знаешь, моя gorda никогда не врет мне. Никогда. Если она говорит, что чего-то не делала, значит, так оно и есть. Я знаю свою дочь! – ¡Chango! Если я увижу, что ты опять пристаешь к моим детям, то сниму ремень… – Убери руки от моего мальчика, или я выбью из тебя все дерьмо. – Estás loca [116], я не собирался… – Ты не смеешь так обращаться к моей жене, tarugo [117]! – Кто ТЫ такая, чтобы называть меня идиотом? Это ты организовала пикник. – Aý, caray! [118] Не начинай, братец. ТЫ сам в ответе за свои выдающиеся идеи. – Знаешь, я стараюсь не вмешиваться в дела своей невестки, но ты в курсе, что Зойла называет твоего ребенка врушкой? – Válgame Dios [119]. Как всегда – волос в супе! – Жизнь моя, я же говорил тебе, что так оно и будет. Сначала ты ссужаешь своему брату деньги, и – посмотри только! – вот чем он тебе отплатил. – Я все понял, Лича. Начинай паковать вещи. Завтра мы уезжаем в Толуку. Это решено. Внезапно все Бабулины дети решают уехать. Дядюшка Малыш с семьей – в Веракрус. Дядюшка Толстоморд и Тетушка Лича – к ее родственникам в Толуке. Но сегодня ночью то и дело хлопают двери, дети хнычут, когда их загоняют в кровати, а гостей провожают до ворот. – Спасибо. Счастья. Спокойной ночи, спокойной ночи, – желают некоторые из них, а другие лишь повторяют: «Хорошо, хорошо», слишком усталые для чего-либо еще. Оралия, зевая, отпирает ворота. Ворота на визжащих петлях тоже зевают. Сеньор Кучи не смотрит на меня. Затем ворота со страшным грохотом захлопываются, словно в кино. Может, он обо всем забыл. Может, ему нужно приготовить для меня комнату принцессы. Может, он говорил о завтрашнем дне. Следующим вечером, выпив горячего молока с чуточкой кофе, я выхожу во двор, пристраиваю носки черных лакированных туфелек на нижнюю перекладину ворот, подтягиваюсь к щели, куда почтальон бросает письма, и смотрю через нее на улицу. Слышу шипение автомобильных колес по мокрой после дождя мостовой, вижу свет приближающихся к нашему дому фар и думаю, что, наверное, это он, но каждый раз ошибаюсь. – Лалааааааа!!! Ты идешь или мне спуститься и привести тебя? – Иду! Но он так и не приехал ко мне. Ни на следующий день. Ни потом. Никогда, никогда, никогда. 14
Fotonovelas Теперь, избавившись ото всех, Ужасная Бабуля может отпереть шкаф из орехового дерева и доставить удовольствие любимому сыну. Она извлекает на свет божий то, что сохранила со времени его предыдущего приезда. Неровную стопку fotonovelas [120] и комиксов. El libro secreto. Lágrimas, risas y amor. La familia Burrón [121]. Папа читает это и свою спортивную газету, напечатанную чернилами цвета шоколадного молока. Целый день проводит в постели, куря сигареты и читая. Он не выходит из комнаты. Ужасная Бабуля приносит ему еду на подносе. Из-за двери не доносится ничего, кроме звука переворачиваемых страниц и папиного смеха-кудахтанья. |