Онлайн книга «Гонка на выживание»
|
– Боленно! Я дуд! Пассите! – Лонг, откуда он кричит? – спрашиваю. – Кто именно? – Криков в зале и впрямь хватает. – Сятя. Голос такой тоненький, картавый. «Пассите, боленно», – копирую я троглодита. Лонг удивленно смотрит на меня: – Ничего такого не слышу. Приподнимаю голову из-за дивана, пытаясь оглядеть зал, краем глаза замечаю какой-то сноп искр в районе высокой сцены-платформы, снимаю очередью одного из бандитов и ныряю обратно. – Если ты сможешь отвлечь пулеметчика на себя, я попробую обойти его сбоку, – говорит Лонг. И я отвлекаю – стреляю и время от времени высовываю из-за дивана надетую на ножку от стола куртку. Вскоре пулемет замолкает, а потом снова начинает работать, только теперь уже целится не в меня, а в стороны, и я понимаю, что главная огневая точка противника в наших руках. Наконец, наступает тишина, прерываемая лишь стонами и чьим-то истеричным воплем: – Не стреляйте! Я сдаюсь! Не стреляйте! Встаю и настороженно оглядываю поле боя. Возможно, часть бандитов и уцелела, попрятавшись по щелям, но убитых и раненых тоже хватает. Прямо передо мной лежит на полу совсем еще молоденький парнишка, зажимает руками простреленную ногу, смотрит на меня безумными глазами и плачет: – Не убивайте! Пожалуйста! Не убивайте! – Нужен ты мне. – Бросаю ему свою походную аптечку. А Лонг командует: – Все живые быстро на середину! Кто не выйдет, пристрелю. Начинается шевеление, а я иду к сцене, с удивлением рассматривая какой-то непонятный фейерверк. Поднимаюсь по высокой лестнице на платформу и только теперь понимаю, что это такое. Толстый блестящий кабель анакондой вьется по сцене, а на его конец нанизан Сятя. Мой троглодит корчится под электрическими разрядами, испуская вопли боли и страха. Внешне же все выглядит очень красиво – темный сгусток тумана, по которому пробегают яркие разноцветные вспышки, то и дело перерастающие в красочный фейерверк. Стреляю по кабелю, отсекая его от источника питания. Летят искры, слышится треск, но Сятя свободен. Он жалобно стонет и со всех ног несется ко мне, окутывает теплым мягким плащом и шепчет: – Было боленно… и кусшадь недь… – Есть кушать, – успокаиваю его. – Теперь у тебя будет очень много еды. Мы с Сятей спускаемся в зал. Лонг тем временем уже успел уложить всех уцелевших бандитов лицом вниз. – Ну что, уходим? – спрашиваю. Лонг с интересом смотрит на темное облако. – Это и есть твой Сятя? Киваю и повторяю: – Уходим? – Погоди, вначале надо закончить с ними, раз уж начали. – Лонг ногой легонько пинает ближайшего пленника. – Кто тут у вас главный? – Кеха. – И где он? – Вот! – Дрожащая рука указывает на парня с простреленным плечом. – Ага. – Лонг подходит к нему. – Ну, давай, Кеха, рассказывай. – О чем? – приподнимает голову тот. – О торговле наркотиками. Или оружием. В общем, чем вы тут занимаетесь. – Да пошел ты, – кривится Кеха. – Ты кто такой? Коп? Тогда ты должен зачитать мне права… а-а-а! Он срывается на крик, потому что нога Лонга тяжело надавливает на его раненое плечо. – С-сука! – хрипит парень. – Ладно, я скажу!.. Нет никаких наркотиков… – А что есть? – Органы. – Чего? – не понимает Лонг. – Какие органы? – Ну, всякие… почки там, сердце, кровь, стволовые клетки. Я, короче, не очень разбираюсь… – А кто разбирается? – Скальпель. Мы это… короче, собираем бомжей всяких, здесь их полно… и сдаем Скальпелю… – Кто этот Скальпель? – Он это… короче… хирург… – Тетеныжи… – внезапно шепчет Сятя. – В колотильнике. Я не сразу понимаю его, а потом до меня доходит. Детеныши, в холодильнике. Дети! – Сятя, где они?! – Тям. Троглодит отлипает от меня и «ковыляет» в сторону кухни. Я чувствую, что ему плохо сейчас. Видно, пребывание на кончике кабеля изрядно подорвало его здоровье. Кухня переоборудована в операционную и сияет прямо-таки стерильной чистотой. – Тям, – повторяет Сятя, подплывая к запертой на засов двери комнаты-морозильника. Поспешно распахиваю дверь и суюсь внутрь. К счастью, сам морозильник не работает – внутри довольно тепло. Это первая мысль, которая мелькает в голове. А вторая – убью мерзавцев. Перестреляю всех до единого! Это я о бандитах, разумеется, а не о находящихся в холодильнике детях. Их двое, близняшек, девочек примерно десяти-одиннадцати лет. Кроме них, в холодильнике еще подросток лет пятнадцати. У него разбито в кровь лицо – видно, пытался сопротивляться. Он прижимает к себе заплаканных детей, а при виде меня заслоняет их собой и сжимает кулаки. – Я друг, – поспешно говорю. – Не бойтесь, все закончилось. – Вы из полиции? – недоверчиво спрашивает подросток. – Не совсем. Как тебя зовут? – Фрэнк. Фрэнк Горад. – А я Милли Горад, – говорит одна из девочек, осторожно высовывая мордашку из-за спины брата. – А она Бетти. – Хорошо, Милли. Я сейчас отвезу вас домой к маме. Вы где живете? – У нас больше нет дома. Они убили и мать, и деда, а квартиру сожгли, – отвечает Фрэнк, и я ясно вижу в его глазах отчаянные злые слезы. Растерянно смотрю на детей, не представляя, что с ними делать дальше. Ладно, может, Лонг чего подскажет. Вывожу детей в зал. Лонг смотрит на них и меняется в лице. – Бомжи, говоришь?! – шипит он Кехе. Тот съеживается под его взглядом и пытается отползти в сторону, но Лонг наступает на него ногой и прикрикивает: – Не дергайся! Когда Скальпель должен прибыть за товаром? – Сегодня. В девять. – Утра? – Да. Мы с Лонгом одновременно смотрим на часы. Через двадцать минут. – Фрэнк, – говорю, – отведи пока близняшек в сторонку и посиди там с ними, ладно? Подросток кивает и уводит девочек в дальний угол за сцену. – Пароли, предупреждающие знаки для Скальпеля есть? – спрашивает Лонг Кеху. – Да. За десять минут до прихода Скальпель позвонит мне на коммуникатор. – Он придет один? – Да. – Врешь! Лонг втыкает ствол бластера Кехе прямо в рану, тот заходится воем. |