Книга За тридевять земель, страница 46 – Екатерина Мекачима

– Хвала Богам! – гневно прошелестел Ачим.

– Только мне полагается три дня исправительных работ, а не две недели, – набрался смелости Ратибор. Борис, Ачим и Годогост удивлённо посмотрели на новобранца.

– Ты ещё торговаться сбираешься? – ахнул Ачим.

– Думается, каждому будет достаточно отработать по седмице, – предложил Годогост. – А тебя, Ратибор, спрашивал посыльный из Царского Терема, – сказал военачальник стражи. – Бересту передал и устное послание о том, что царь велит тебе присутствовать на Великом Царском Соборе.

Ратибор не верил своим ушам.

– Отец Сварог! – пролепетал Борис.

– Так я вроде всё рассказал царю, – растерянно ответил Ратибор. Предстоящий Царский Собор внушал ужас ещё больший, нежели мытьё казарм.

– Опять! – Ачим воздел руки к небу. – Я бы заставил тебя год казармы драить с ним на пару. – Ачим махнул рукой на Бориса.

– Только запомни, юноша, – пригрозил Ратибору Ачим, – твоё пребывание на Соборе наказание не отменяет!

– Вот проведёт Веслав Царский Собор, мы с тобою в Волыньку и вернёмся, – говорил Мухома Фросье, помогая жене укладывать купленные на базаре шелка, парчу и украшения в скрыню. Слуга Осьмуша принёс вещи в княжеские хоромы, но разбирать богатства Фросья предпочитала сама. – Боюсь я так надолго княжество оставлять.

Дневное солнце заливало богатую светлицу золотом. Князь и княгиня жили в хоромах гостевого терема: роскошных палатах с высокими, украшенными мозаикой окнами и расписными стенами. Ясна отдыхала в соседней горнице – её сморил сон после того, как она сходила с родителями на базар.

– Так тебе же веденей Душан отправлял голубя недавно, что хорошо всё, – удивилась Фросья.

– Ох, душа моя наивная! – покачал головой Мухома. – Всё ты веришь всем. – Фросья хмуро взглянула на Зайца. – А в делах государственной важности верить вообще никому нельзя! Тем более оставленным надолго веденеям. Ещё позарится на место княжеское.

– Не позарится. – Фросья убрала в шкатулку жемчуг и положила её меж шелков в сундук. – Душан – хороший человек, надёжный.

– Милая моя, тебя как ни послушаешь – все хорошие, все надёжные! – не соглашался Мухома.

– А тебе везде всё подвохи мерещатся, да? – Фросья убрала сарафан и, закрыв скрыню, посмотрела на мужа: – Нельзя сейчас оставлять Веслава в беде.

– В какой беде, милая моя? – удивился Мухома и закрыл свой сундук. – У царя хорошо всё. Василисе помочь мы ничем не сможем, всё, что было надобно, я уже рассказал. Пусть дела свои сердечные решают сами, не дети уже.

– Да как ты так говоришь?! – всплеснула руками Фросья. – Царица с ума сходит, будто ворожбу на неё наслали какую! Неужели тебе не жаль её? Ты бы слышал, какие ужасы она молвит!

Мухома покачал головой, вздохнул и подошёл к жене:

– Я не ведаю, что у них там на Блажене приключилась… – Заяц серьёзно посмотрел на княгиню.

– Как это не ведаешь? – поразилась Фросья. – Веслав и Василиса всё на Великом Соборе после прибытия из Блажена рассказали людям!

– Милая моя, рассказать-то они рассказали, – говорил Мухома. – Но нас-то с тобой там не было, верно?

– Что ты хочешь сказать? – насторожилась Фросья.

– Только то, что мы не знаем того, что случилось на Блажене. – Мухома взял жену за руку, но Фросья продолжала хмуро смотреть на мужа. – Ни Веслав, ни Василиса не поведали людям о чудесном спасении царицы, когда они вернулись из Блажена. Просили нас хранить тайну. Яромир их, помню, поддержал… Но если Василиса и правда умирала, как говорила нам, то как она осталась жива?

– Её спас оберег, – растерянно ответила Фросья.

– Милая, ты сама в это веришь?

– Что ты такое говоришь? – тихо прошептала Фросья.

– То и говорю, – отвечал Мухома. Фросья попыталась отстраниться, но Мухома не позволил. – Послушай меня, пожалуйста, душа моя, – просил князь. Фросья не опускала пристального взора. – Ты веришь, что кусочек дерева берёзы, пусть и заговорённый берегиней-матерью Василисы, обладает такой Силой, что может победить смерть?

– Мухома… – опешила княгиня.

– Не спеши гневаться на меня, любовь моя. – Мухома взял Фросью и за другую руку. – Ты сама подумай. Просто подумай сама. Разве такое возможно?

– Боги всесильны…

– Боги? Ты же слышала – Василису спас берёзовый оберег, а не Боги, – ответил Мухома, и взгляд княгини помрачнел. – Ты слышала о том, чтобы Боги воскрешали мёртвых?

Фросья, замерев, смотрела на мужа. Как бы ей ни хотелось возразить Мухоме, она понимала: он прав.

– Если верить Василисе, в Свету существует только один живой мертвец, и его спас Мор, – тихо и мрачно проговорил князь.

– Мухома…

– Да, душа моя. Я, признаюсь, много размышлял о царице. Ибо за те года, что мы её не видели, она сделалась другой. – Мухома хмуро смотрел на жену. – Неужели ты не видишь? Из сильной, весёлой, умной девушки она превратилась в молчаливую, угрюмую, хмурую женщину. И красота её будто бы померкла, и у глаз морщины пролегли.

– Мухома…

– А Веслав того не замечает, – продолжал князь. – Даже не хочет замечать, – уточнил Мухома. – Царь мне говорил, что и к волхвам они ходили, Василиса и травы пила, и скоморохи каждый ужин пляшут у стола – а толку-то? Царице будто свет не мил и ходит призраком, чернее ночи.

– Если бы ты не мог иметь детей и каждую ночь видел Колодец Мора… – попыталась заступиться за царицу Фросья.

Но Мухома перебил жену:

– Вот! О чём я и говорю тебе, родная! – Князь крепче сжал ладони Фросьи. – Ты уверена, что царица Василиса – наша Василиса? Что не вернулся из Царствия Мора вместо неё тёмный дух?

– Какие ужасы ты молвишь! – ахнула княгиня.

– Я молвлю то, что вижу, – покачал головой Мухома. – То, что не хотите видеть вы. Я пытался даже с Веславом говорить – но он не слышит.

– Он любит её! – возразила Фросья.

– Я знаю, душа моя, знаю, – согласился Мухома. – Потому он не хочет замечать – той, которую он когда-то любил, уже нет.

Фросья хмуро смотрела на мужа. Княгиня всеми силами гнала от себя подобные думы, даже Яру уверяла в том, что у Василисы только временное расстройство. И Яромира в том пыталась убедить. Но слова Мухомы пугали – он говорил то, что она сама старалась не замечать.

– Мне кажется, твои думы ушли крайне далеко! – сказала Фросья скорее для себя.

– Может быть, душа моя, – согласился князь. – Но я это к чему веду – в делах сердечных царю мы не поможем, слуги Полоза у Велейных островов могли и ранее встречаться, тоже мне диво – море всегда было вотчиной Змия. Меня, признаюсь, очень удивило то, что Кудеяр сам отправился передать весть, даже свадьбу свою отменил. Но да Сварог с ним. У нас с тобой дочка маленькая. Ясну я бы увёз подальше от тёмных сил.