Книга Книга двух путей, страница 102 – Джоди Пиколт

Широко известен текст на папирусе времен Среднего царства под названием «Разговор разочарованного со своей душой», или «Спор человека с его Ба». В тексте рассказывается, как человек, решившийся на самоубийство, спорит со своей душой Ба. Душа не соглашается со своим хозяином, аргументируя это тем, что мы точно не знаем, что с нами будет после смерти, а тогда зачем рисковать? В тексте мужчину не осуждают за желание себя убить – там не говорится об аде, грехе, не делается предостережений. Нет, речь идет исключительно о риске потерять радости земной жизни.

Я беру протянутую Вин руку, такую хрупкую, практически невесомую. Вин подобна песочным часам, и песка осталось совсем мало.

– Знаешь, я сожалею лишь об одном. Мне жаль, что я не встретила тебя при более благоприятных обстоятельствах, – говорит она.

– Вин, я счастлива, что судьба свела нас с тобой. – Я чувствую, как к глазам подступают предательские слезы.

– Думаю, мы могли бы стать друзьями.

– Мы с тобой уже хорошие друзья.

– Вот потому-то я и хочу, чтобы ты прямо сейчас меня покинула. – Встретив мой удивленный взгляд, Вин добавляет: – Чтобы отвезти мое письмо.

– Да, я обещала доставить твое письмо. Но в первую очередь мне следует позаботиться о тебе, – качаю я головой.

– А я хочу, чтобы ты отправилась прямо сейчас и выполнила мою просьбу. Я понимаю, это ничего не изменит. Но надеюсь, мне будет легче… уйти… зная, что он думает обо мне. – Голос Вин срывается, и она заканчивает едва слышным шепотом: – Дон, я тебе верю.

– Но…

– Ты обещала, что уже в самом конце я получу все, что мне хочется или нужно. Я хочу это. Мне это нужно.

– Вин, – осторожно начинаю я, тщательно подбирая слова, – ты можешь легко умереть, пока я буду разыскивать Тана.

– Со мной остается Феликс.

Я киваю, мне трудно говорить.

– Вин, я попрошу свою подругу Эбигейл присмотреть за тобой. Она социальный работник в хосписе.

– Было бы хорошо, – говорит Вин. – И для Феликса тоже.

Когда умирают дорогие нам люди, мы непременно должны сказать им пять важных вещей: «Я прощаю тебя. Прости меня, пожалуйста. Спасибо тебе. Я люблю тебя. До свидания». Я всегда советую сделать это родным умирающего и объясняю, что они могут интерпретировать подсказки как угодно – в любом случае этим все будет сказано.

Я прощаю Вин за то, что она заставляет меня это делать.

Я надеюсь, она простит меня за то, что я не успею с ней попрощаться, если она умрет в мое отсутствие.

Я говорю Вин спасибо за то, что она показала мне мое давно забытое «я».

– Я люблю тебя. – С этими словами я целую Вин в лоб. Когда наши взгляды встречаются, я вижу, что она тоже плачет. – До свидания.

Вин из последних сил берет мою ладонь в свои руки, словно не желая меня отпускать.

Я достаю из ящика письменного стола скатанный холст: на одной стороне – живопись Вин, на другой – мои каракули. Перевязанный веревкой, холст похож на свиток папируса с «Главами о выходе к свету дня»

– Дон? – Голос Вин настигает меня уже на пороге комнаты. – Надеюсь, ты его найдешь.

– Тана? Обещаю, что найду.

– Нет, не моего. Своего, – говорит Вин.

К тому времени, как Брайан возвращается с работы домой, я уже успела купить билет до Хитроу и теперь пакую вещи. Увидев, что я складываю сменную одежду и белье в сумку, Брайан застывает в дверях. Наверняка решив, что я от него ухожу.

Снова.

– Я собираюсь в Лондон, – объясняю я. – По просьбе Вин.

Брайан присаживается на край кровати:

– Она что, умерла?

– Нет. Но думаю, ей уже недолго осталось. И она попросила меня отвезти письмо в Лондон, не дожидаясь конца. – (Брайан кивает, задумчиво дергая за вылезшую ниточку одеяла.) – Я знаю, ты не хочешь, чтобы я уезжала. Но я дала обещание.

– Обещание, – повторяет Брайан. – Мне ты тоже дала обещание. Давным-давно.

– И что ты хочешь этим сказать?

Брайан недоверчиво смотрит на меня:

– Я застукал тебя за поисками бывшего бойфренда онлайн, но не сбежал. Ты упорно твердишь, что проблема во мне и все пошло прахом из-за того, что я сделал или почти сделал. Но я здесь. Намертво прилип. Борюсь за наш брак. А вот ты все больше отдаляешься. – Голос Брайана срывается. – Господи! Единственное, чего я всегда хотел, – быть с тобой. Но для тебя быть со мной – сплошное мучение.

– Неправда. Я люблю тебя. – Замявшись, я продолжаю: – Брайан, я представляю нас двадцать лет спустя: морщинистыми, седыми, в окружении внуков и все такое. Я просто не знаю, как мы доберемся отсюда… туда.

Взяв мою ладонь в свои руки, Брайан пристально рассматривает ее, словно пытаясь предсказать нашу судьбу:

– А я знаю. И сделаю все, чтобы ты могла снова почувствовать себя в безопасности. Брошу работу и перейду в другой университет. Пойду к семейному психологу. Мы поедем в отпуск. В Египет. Ты покажешь мне Египет! Мы будем вместе ходить на теннисные матчи Мерит и станем самыми шумными, самыми стремными родителями. Давай снова попробуем вспомнить слово «мы».

Я очень хочу. Хочу до боли, до зубовного скрежета. Но мне трудно представить это самое «мы», если я толком не знаю, кто я есть.

– Это какое-то дежавю. То, чего я больше всего боялся, происходит на самом деле, – говорит Брайан. – Всякий раз, как ты закрываешь за собой дверь, мне кажется, что ты больше не вернешься.

Я не знаю, что сказать. В прошлый раз, когда я уходила из дому, я тоже не верила, что вернусь.

Брайан судорожно вздыхает:

– Думаешь, я не знаю, что ты уже все для себя решила?

– Я пока еще ничего не решила, – возражаю я. – И в результате остаюсь именно там, где и должна была.

– Тогда не уезжай. – (Логично. В чем в чем, а в логике Брайану точно не откажешь. Хотя, если верить ему, все как-то уж слишком просто получается: оставайся здесь и борись за наше супружество. Но я должна отвезти письмо Вин.) – Я вовсе не говорю, что тебе не следует доставлять письмо, – будто прочитав мои мысли, добавляет Брайан. – Я говорю, что тебе не следует доставлять его прямо сейчас.

– Иногда прошлое важнее настоящего, – отвечаю я, и Брайан выпускает мою руку.

От самих себя нас спасает Мерит, которая вваливается в спальню с конвертом в руках:

– Оно пришло! Наконец-то пришло!

Мы с Брайаном тотчас же трансформируемся в нормальное состояние – дружных родителей.

– «Геномия»? – гадает Брайан.

– А что такое «Геномия»?

Мерит усаживается между нами:

– ДНК-тест, который папочка подарил мне на день рождения.