Книга В интересах государства-1. Дакия, страница 75 – Алекс Хай

— Не помогут тебе таблетки, — вздохнул я и, обойдя диванчик вокруг, присел возле австрийца. — Ладно. Считай, это жестом доброй воли.

Я протянул к нему руку, активируя целительный поток. Шпеенхоф вскрикнул, шарахнулся от меня и тут же издал стон, напоминавший брачный крик старого марала.

— С такой болью лучше не шевелиться, — улыбнулся я с цинизмом юного врача. — Сюда иди, смертник. Лечить буду. Ты нам нужен в сознании и добром здравии.

Наблюдавшая за этой сценой Ира поправила бретельку платья и озадаченно на меня уставилась.

— Признаюсь, я ожидала немного другого от допроса.

— Привыкай, — кряхтя, отозвался я. — У нас и не такой абсурд бывает.

Видимо, боль оказалась настолько сильной, что австриец передумал сопротивляться. Обреченно подставив голову больным виском поближе, он прикрыл правый глаз и скривил лицо в гримасе невероятного страдания.

Я быстро подхватил поток, шустро конфигурировал диагностику — а вот на красное вино этому товарищу лучше не налегать, оно нередко усугубляет головные боли. Ладно, не будем мучить. Быстро добравшись до очага боли, я сперва растворил источник, а затем добавил чистой целебной силы — заодно станет бодрее и протрезвеет. Хотя на его месте я бы уже давно был трезв как стеклышко.

— Ну как, полегчало? — спросил я, отстранившись от жертвы допроса.

Шпеенхоф осторожно кивнул и для надежности даже ощупал висок.

— Святая Дева Мария… Вы и правда умеете даже это…

— Мы и не такое умеем, как ты уже мог убедиться.

— Почему я все еще жив? Мне говорили, что если кто-нибудь…

Ира продефилировала к столику, налила воды и протянула пленнику.

— На ваше счастье, господин Шпеенхоф, мы не впервые сталкиваемся с подобной ловушкой, — тихо сказала она и оглянулась на меня. — Мой… Друг позаботился о том, чтобы сохранить ваши жизнь и рассудок.

Теодор фон Шпеенхоф залпом выпил поданную воду и с сожалением взглянул на опустевший стакан. А затем поднял на меня слезящиеся глаза.

— Выходит, вы спасли мне жизнь, господин?

— Я лишь выполняю свою работу, — спокойно ответил я. — Калечить и убивать людей мне не доставляет удовольствия. Нам нужны ваши сведения, воспоминания, но не ваша смерть.

— К слову о воспоминаниях, — Аня достала из кармана небольшой предмет и бросила в мою сторону. Я поймал его на лету и удивился тяжести. Это был маленький шарик из горного хрусталя, явно зачарованный на запись. — Для надежности лучше зафиксировать все, что вы увидели.

Здраво. Я передал камень Ире.

— Знаешь, как им пользоваться?

— Теоретически.

— Приступай к практике. А я пока побеседую с нашим гостем.

К Шпеенхофу вернулась способность трезво мыслить. Он с опаской покосился на меня, когда я придвинул кресло и расположился напротив пленника.

— Ну, Теодор… Могу я называть вас так?

— После всего, что здесь произошло, я не оскорблюсь.

— Замечательно, — я позволил себе любезную улыбку. — Вам известно, кто я?

Шпеенхоф внимательно изучал мое лицо. Вдумчиво, неторопливо — нервы у мужика были как канаты, что дало ему сто очков в моих глазах. Наконец, он откинулся на спинку дивана и ослабил галстук.

— Позвольте провести логическую цепочку. Вы оказались в доме Штоффов — значит, знакомы с ними. Или хотя бы с госпожой Ириной. Вы говорите по-гречески с русским акцентом, хотя, должен признать, языком владеете весьма недурно. Наконец, вы одаренный — причем настолько квалифицированный, что смогли снять защитный блок с моей памяти. Однако ранее я не видел вас в местном свете. Очевидно, вы предпочитаете скрывать свое пребывание в Букуреште. Учитывая все эти обстоятельства, а также характер моей деятельности и место нашей беседы, я склоняюсь к тому, что вы, господин, состоите на службе в особых органах Российской империи.

Грасс рассмеялась со своего поста.

— Браво, Шпеенхоф! Разложили как по нотам.

Я налил еще воды и подал стакан пленнику. Заслужил.

— Что ж, даже жаль, что вы так легко попались, Теодор.

— Поддался слабости, грешен, — отпив несколько глотков, ответил австриец. — Признаюсь, я не учел, что госпожа Ирина может быть замешана. Ее тетка сделала все возможное, чтобы убедить всех нас в том, что юная Ирина не принимает никакого участия в проекте. Снимаю шляпу, Ирина Алексеевна. Вы меня переиграли. И все же мою гордость уязвляет, что вы пригласили меня на ужин отнюдь не из личной симпатии. Признаюсь, я был окрылен надеждой.

Ага. Только вот крылышки-то я тебе подрежу, любитель молодых сочных девиц. Чтоб не повадно было.

Но в какой-то мере мне даже был симпатичен этот австриец. Даже сейчас, когда его жизнь всецело зависела от нас, он пытался сохранять достоинство. Хотелось отнестись к пленнику с уважением.

— Итак, Теодор, буду с вами откровенен, — я подался вперед, уставившись дипломату прямо в глаза. — Ваше положение незавидно. Мы нашли нужную информацию в ваших воспоминаниях. Пусть и невольно, но вы выдали планы своих хозяев. Не думаю, что они это оценят.

— Разумеется, не оценят, — сохраняя хладнокровие, ответил Шпеенхоф. — Однако, раз вы завели этот разговор, выходит, я еще могу быть вам полезен.

Я пожал плечами.

— Это решит мое начальство. Но если согласитесь подтвердить свои воспоминания в более материальном ключе, уверен, возможно взаимовыгодное сотрудничество.

И лишь сейчас у австрийца начали немного сдавать нервы. Его лицо побледнело, и он спрятал руки под расстегнутым пиджаком, явно не желая показывать мне свое беспокойство.

— Почтенный господин без имени, — криво улыбнулся он, но его глаза продолжали настороженно бегать. — Думаю, вы прекрасно понимаете, что после сегодняшнего мне заказан путь назад. Это провал. Крах. Я дискредитировал себя как специалиста и человека, достойного доверия. И, конечно же, мои покровители позаботятся о том, чтобы наказать меня по всей строгости.

Я придвинул недопитый стакан ближе к Шпеенхофу.

— Именно поэтому я предлагаю сотрудничество с моим начальством, Теодор.

— Мне не нужно сотрудничество, — раздраженно выплюнул пленник. — Мне необходимо убежище! Пусть я не знаю всего о планах своих покровителей и союзников, но, поверьте, даже десятой части того, что мне известно, достаточно, чтобы попытаться убрать меня любой ценой.

Что же ты тогда рассекаешь по Букурешту без охраны, соколик мой? Так и хотелось задать этот вопрос вслух, но я решил не язвить лишний раз. В конце концов, сейчас нарисовалась возможность договориться. Силу я уже показал — и Шпеенхоф сделал верные выводы. Теперь следовало продемонстрировать умение нормально разговаривать с людьми без пушек и «Колобков».

— Полагаю, имеет место неопределенность формулировок, — улыбнулся я. — Разумеется, ваше сотрудничество с моим ведомством предполагает переезд в Петрополь. Боюсь, замысел вашего начальства и союзников оказался слишком дерзким для масштабов Букурешта. От вас потребуются максимально полные показания, а мое руководство позаботится о том, чтобы месть вас не настигла. Разумеется, вы можете предпочесть принять смерть в искупление позора, но какой в этом смысл, Теодор? Вы — человек проницательный, как все мы уже могли убедиться. Уверен, в Империи найдут применение вашим талантам.